— Видите? — спрашивает у зрителей старик Рейли. — Ручки почти одинаковые, так что винить кавалеров почти нет причин! Согласны?

— Да! — дружно отвечает толпа.

— Меняться ли им до конца праздника, они решат сами, — милостиво позволяет хозяин. — Верно, Адам?

— Верно! — кричит виновник торжества, вскидывая руки и хлопая над головой в ладоши.

Толпа внизу опять разражается аплодисментами. Я, хоть и понимаю, что вся эта игра глупость, придумка и забава маленького Адама, сильнее злюсь.

Томас подскакивает к сцене и протягивает руки нам обеим. Патриция падает вниз, он ловит ее и с победными воплями кружит на месте. Дуглас стоит растерянный, явно чувствует мой гнев и, чтобы не выглядеть идиотом, несмело улыбается.

Томас ставит Патрицию на землю, вновь подскакивает к самой сцене и протягивает руки мне. Качаю головой, сбегаю вниз по ступеням, и тут меня вдруг посещает безумная мысль.

Иду к столику с напитками, беру в каждую руку по два стаканчика колы, подхожу к Томасу и Патриции и во весь рот улыбаюсь.

— По-моему, столь необыкновенное событие надо отметить!

Томас ликующе гикает и берет у меня стакан. Патриция следует его примеру. Не сговариваясь, мы поворачиваемся и идем к Дугласу, который до сих пор не знает, как себя вести. Я протягиваю ему стаканчик.

— За совпадения! — провозглашает Томас, и мы пьем до дна, представляя, что у нас в руках бокалы с шампанским.

Я с ужасом чувствую, что в моей бедной душе просыпается дьявол, и понимаю, что его не остановить. Пусть все летит к черту! — дребезжит в моей голове. Этот праздник, омерзительное благополучие, вся эта их порядочность и моя несложившаяся жизнь.

— Ну так что? — игриво и призывно произношу я, обводя нашу маленькую компанию взглядом. — Будем меняться партнерами?

Дуглас приоткрывает рот в порыве возразить, но Томас и Патриция, подмигнув друг другу, в голос кричат «да!». Я вскидываю руку с пустым стаканчиком, будто с наградой за победу в соревнованиях, и восклицаю:

— Решено!

Не знаю, кому первому приходит на ум эта мысль, но несколько мгновений спустя я уже держу под руку Томаса, а Патриция обнимает Дугласа. Народ вокруг свистит и хлопает в ладоши, а Адам, радуясь больше всех, подпрыгивает на сцене и кричит:

— Поменялись!

Я начинаю одаривать всех улыбочками и кивать, Патриция машет публике рукой, а Томас рассылает воздушные поцелуи. Один Дуглас все сильнее конфузится и, кажется, совсем не рад, что допустил оплошность и выбрал не меня. Я прикидываюсь, будто не замечаю его жалкого вида.

Когда свист и возгласы стихают, мы с Томасом и Дуглас с Патрицией поворачиваемся друг к другу лицами. Дьявол у меня внутри требует развлечений, и я чувствую острую потребность его позабавить.

— Вам не кажется, что колы и безалкогольных коктейлей нам маловато? — таинственным голосом спрашиваю я.

Патриция, заражаясь желанием покутить, притопывает ножкой.

— Кажется! Еще как кажется!

Томас, всем своим видом выражая готовность исполнить все наши капризы, поводит бровями.

— Какие будут предложения?

— Едем куда-нибудь, где шумно и весело! — говорит Патриция. — Или устроим пирушку на пляже. А можно и то и другое!

Оказывается, даже невообразимо правильные Рейли водят дружбу с обычными смертными, отмечаю про себя я, испытывая нездоровое удовольствие оттого, что лицо Дугласа делается все беспомощнее и бледнее.

— Послушайте! — наконец говорит он. — Это было бы… замечательно, но у нас с Кэтлин другие планы. Мы хотели побыть в эти дни вдвоем…

— Зачем же тогда приехали на день рождения? — спрашивает Томас, явно не принимая слова Дугласа всерьез. — Знали ведь, что тут будет толпа…

— Потому что… в другое место Кэтлин ехать отказалась, — неуверенно отвечает Дуглас.

В другое место! — ухмыляюсь про себя я. Он стыдится признаваться в том, что его посетила мысль посходить с ума в Лас-Вегасе.

В эти минуты я будто смотрю на него другими глазами, и — о ужас! — он кажется мне неприятным, почти омерзительным. Почему я с ним? О чем я думала, когда соглашалась быть его женой?!

Томас похлопывает Дугласа по плечу.

— Мы ненадолго, приятель! Дадим девочкам немножко встряхнуться — и по домам. Идет?

— Идет! — визжит Патриция, сжимая перед грудью кулаки. — Сколько там времени? Будет не слишком грубо, если мы сбежим немедленно? Впрочем, праздник почти окончен, — добавляет она, осматриваясь по сторонам.

Из-за того что мы ушли не попрощавшись, на Дугласе нет лица. Мне тоже немного стыдно, но я чувствую, хоть еще и не приняла никаких решений, что его семью я больше никогда не увижу. Ударяться в бурное веселье вообще-то еще рановато, но при желании найти развлечение в Лос-Анджелесе можно в любое время суток. Тем более в субботу и если в твоей компании есть на вид несколько старомодный, но знающий все об увеселительных заведениях Томас.

Дуглас терпеть не может грохочущей музыки и полупьяной толпы. Признаться, мне это тоже не по вкусу, но сегодня такое чувство, что дискотека — мое единственное спасение. Бокальчик коктейля — и меня тянет на подвиги. Идем с Томасом танцевать, оставляя несчастного Дугласа на попечение повизгивающей от удовольствия Патриции.

В какое-то мгновение я, охваченная острым желанием убежать из этого громыхания, останавливаюсь и хватаю Томаса за руку.

— Купить еще по бокальчику?! — продолжая дергаться под музыку, кричит он.

Качаю головой.

— Я пойду.

— Куда? — Брови Томаса подпрыгивают чуть ли не к середине лба.

Пожимаю плечами.

— На улицу. Или домой.

— Уже? — спрашивает Томас.

Уверенно киваю.

— Да. — Без дальнейших объяснений принимаюсь пробиваться через толпу к выходу. Томас следует за мной.

— Может, прогуляемся по пляжу? — предлагает он, кивая на светлеющую через дорогу широкую полосу песка, когда мы выходим из клуба и приостанавливаемся у входа.

— Давай, — безразличным тоном отвечаю я. Дьявол во мне перебесился, на меня опускается тоска и усталость. Пройтись по берегу и послушать музыку волн — да, пожалуй, это лучшее, что можно придумать. Только я бы предпочла прогулку в полном одиночестве.

Идем на пляж молча. По большому счету, говорить нам совершенно не о чем. После танцев Томас тяжело дышит, и это сопение мне омерзительно. Представляю, что это совершенно посторонний человек просто идет со мной рядом, по каким-то своим делам, и спустя некоторое время начинаю в это верить.

Морской воздух бодрит, плеск воды успокаивает. На берегу особенно полно чувствуешь, насколько могуч и велик океан, понимаешь, что ты по сравнению с ним песчинка, и все твои горести не так уж важны.