По утрам они ездили кататься. Любимца князя светло-серого Ганнибала запрягали в легкие двуместные санки, а Алексей правил сам. Катя, закутанная поверх шубы в медвежье одеяло, сидела, прижавшись к мужу, и оба были счастливы. Они объехали все семь сел и деревень, входящих в имение Бельцы, новый хозяин поговорил с управляющим, крестьянами, осмотрел хозяйственные постройки, церкви, школу в Бельцах. План введения улучшений, что он собирался начать претворять в жизнь с весны, Алексей подробно обсудил с женой и был приятно удивлен дельными замечаниями Кати и ее знаниями о сложном деле ведения хозяйства в имении.

- Откуда ты столько знаешь о ведении дел? - поинтересовался молодой человек, ему было любопытно, откуда у жены познания, которых он даже не мог предположить у столь юной девушки.

- Я была любимицей батюшки, он с детства брал меня с собой в поездки по имению, а после смерти Миши он поручил мне вести все счета и учил всему, что знает сам, - пояснила Катя.

Она уже не плакала при воспоминании о близких, а могла спокойно говорить о них, рассказывая о радостных моментах из жизни семьи. Теперь Катя стремилась все время находиться рядом с мужем. Если он уходил работать в кабинет, она приходила туда с работой или с книгой, садилась в кресло у камина и тихо сидела, купаясь в теплых волнах счастья, когда чувствовала на себе нежный взгляд Алексея. О любви между ними не было сказано ни слова, но каждый, отдавая себе отчет, что сам влюблен, надеялся, что другой хотя бы немного разделяет его чувства.

Алексей разобрал все бумаги, которые тесть оставил в столе и в бюро кабинета. Разложив все документы на столе, и сделав для себя их опись, он подошел к бюро французской работы, проверяя, не забыл ли он что-нибудь в ящиках. Бюро по стилю резьбы очень напоминало то, что стояло в его кабинете в Санкт-Петербурге, и где была устроена потайная ниша. Проверяя свое предположение, Алексей по очереди начал нажимать на резные завитки цветов и виноградных гроздей на боковых поверхностях бюро. На третьей виноградной грозди с правой стороны его пальцы попали в углубления, сделанные под листьями. Он повернул гроздь по часовой стрелке. Раздался щелчок, и ящики бюро вместе с задней панелью выдвинулись вперед. Алексей вынул их и заглянул в потайную нишу, открывшуюся за снятой стенкой. В нише лежала тетрадь в потертом переплете из красной кожи и большой пожелтевший конверт с надписью на французском языке.

Алексей открыл тетрадь. Он сразу увидел, что это дневник, на первой странице стояла надпись: «16 января 1782 года, Санкт-Петербург». Прочтя несколько строчек, он понял, что в его руках дневник Павла Петровича в бытность того молодым гвардейским офицером. Захлопнув тетрадь, он подошел к жене.

- Катюша, я нашел дневник твоего отца, - он протянул ей тетрадь, - тебе решать, что с ним делать. Здесь еще письмо на его имя, посмотри сама, - он передал ей и письмо.

Катя взяла тетрадь, прочитала первые строки и, отложив, открыла письмо. Прочитав его, она так побледнела, что Алексей, испугавшись, что жена потеряет сознание, бросился к ней и обнял.

- Что с тобой? Тебе плохо?- спрашивал он, испуганно заглядывая ей в глаза.

- Письмо, прочти, еле слышно произнесла Катя.

Не отпуская жену, он взял из ее руки письмо и начал читать. Письмо было написано по-французски:

«Уважаемый граф Бельский!

По вашей просьбе мною проведены действия по розыску вашей супруги. По перечисленным вами адресам, где она могла находиться, я ее не обнаружил. Но расспросы парижских знакомых мадам Анн-Мари Триоле, графини Бельской, привели меня в город Дижон, куда мадам переехала по совету врачей из-за ее болезни в декабре 1782 года. В Дижоне мадам проживала при монастыре бернардинок под своей девичьей фамилией Триоле. По рассказам аббатисы монастыря сестры Барбары, она была очень слаба здоровьем и хотела принять монашество, говорила сестрам, что совершила большой грех, обвенчавшись не по католическому обряду с человеком иной веры. По строгому уставу монастыря бернардинок монахиней может стать только непорочная женщина, Анн-Мари поклялась перед образом святой Анны в церкви монастыря, что ее брак не был осуществлен, и она по-прежнему непорочна. Повитуха мадам Жозефина, живущая при монастыре, подтвердила слова Анн-Мари, и ей разрешили вступить в орден. Она приняла постриг в феврале 1783 года под именем сестры Анны, а в ноябре, через восемь месяцев после принятия обета она скончалась от чахотки. Ее похоронили на монастырском кладбище, на ее кресте выбито имя «сестра Анна» и даты жизни и смерти «12 января 1763 - 15 ноября 1783». Из всех документов у покойной было при себе только свидетельство о крещении. Небольшие деньги, что находились в ее распоряжении, были внесены ею как вклад в монастырь при пострижении. За пожертвование, сделанное мной от вашего имени святой общине бернардинок, мне сделали копию ее свидетельства о крещении и выдали свидетельство о смерти, их я отправляю вам вместе с этим письмом.

Всегда к вашим услугам,

Пьер Роше, адвокат Париж, 14 марта 1784 года»

Алексей поднял с пола пожелтевший конверт и обнаружил в нем два аккуратно сложенных листа, скрепленных между собой витым шнуром с монастырской печатью красного воска. На первом листе была копия свидетельства о крещении Анн-Мари Триоле, произведенном в Мон-Сен-Мишель в Бретани в январе 1763 года, на втором - свидетельство о смерти Анн-Мари Триоле, в монашестве сестры Анны, последовавшей 15 ноября 1783 года в монастыре бернардинок в Дижоне. Алексей посмотрел на бледное лицо жены.

- Дорогая, я думаю все ответы - в дневнике твоего отца, ты прочитай его, а я буду рядом, потом ты мне все расскажешь, и тогда мы решим, что с этим делать, - предложил Алексей.

Это было разумно и, немного успокоившись, Катя взяла дневник отца и пролистала его. Даты в дневнике относились к периоду с января по сентябрь 1782 года. Катя вздохнула, открыла первую страницу и начала читать. Она как будто услышала голос молодого веселого человека, единственного наследника древнего рода, богатого красавца, только что вернувшегося из полного впечатлений пятилетнего путешествия по миру. Сначала он описывал, как получил назначение в лейб-гвардии драгунский полк, как радушно приняли его офицеры, как он сделался всеобщим любимцем.

Первые два месяца службы описывались графом в самых восторженных выражениях. У него появился самый близкий друг из офицеров полка - поручик Владимир Дорошин. Также как Бельский, тот был единственным сыном богатых провинциальных помещиков, в деньгах не нуждался и воспринимал службу в гвардии как сплошную цепь кутежей, любовных приключений и мотовства за карточным столом. Друзья на пару веселились, даже любовницы у них были одинаковыми: сестры-близнецы, балерины из итальянской балетной труппы, Карлотта и Джульетта Розини, похожие как две горошины.

Впервые тревожную ноту в восторженных описаниях жизни молодого холостяка Катя заметила в записи за 14 мая 1782 года. Граф описывал поездку веселой компании, состоящей из сестер Розини и обоих молодых офицеров, в модный магазин женского платья мадам Легран на Невском. Молодая помощница мадам Легран, что обслуживала Карлотту и Джульетту, понравилась и графу Бельскому, и Дорошину. Несмотря на ревность сестер-итальянок, оба наперебой принялись ухаживать за ней прямо на глазах своих любовниц, а когда девушка отвергла все их предложения, всерьез заинтересовались недоступной француженкой.