Подумала она много чего, но говорить ничего не собиралась. Он уже наглядно доказал, что в разговоре с ним нужно аккуратнее подбирать слова, настраивать против себя Пирса было не в её интересах, особенно после того, на что она пошла сегодня.

— Мне пора, — сдержанно выдавила Ева.

— Ну иди, — многозначительно кивнул он.

Предположение Адама оказалось верным — Эджея и вправду не было дома. По четвергам  её парень по её же совету стал ходить в автоклуб.

«В то время как Эджей ностальгировал в кругу гонщиков и автолюбителей, она Ева занималась страстным сексом с другим мужчиной».

Ева несколько раз мысленно  прокрутила эти сказанные себе слова.

Она почувствовала себя ужасно, мерзко, с отвращением к самой себе. И не потому что изменила любимому. Вовсе нет. А потому что совершенно не ощущала чувства вины по этому поводу. Она даже стала заставлять себя усилием воли почувствовать вину, но ничего не получалось. Будто от Адама она подхватила его безразличие к некоторым вещам. Для неё словно ничего не изменилось. Всё оставалось на своих местах, ничего не создавалось, и ничего не рушилось. Её душа оставалась привязанной к Джею, её чувства, её эмоции по отношению к нему не сдвинулись ни на йоту. Некоторое время Ева заторможено смотрела в одну точку, пытаясь дать определение такой себе.

«А с Адамом был всего лишь отличный секс, бизнес договорённость, заключение союзничества. Это даже не проституция. Шлюхи идут с кем попало и спят за деньги. А мой поступок — это скорее компромисс холодного и расчётливого разума».

Ева подумала, что возможно, когда она увидит глаза Эджея — её тут же саднящей болью пронзит вина и что-то новое откроется её душе.

Но встретив любимого, поцеловав его в губы — Ева всё равно не почувствовала себя дрянью, неприятно поражаясь собственной лицемерности.  Она даже рассказала ему о том, что ездила к Адаму для предварительного осмотра его квартирного комплекса, конечно опустив ту часть, где они с Адамом переспали.

Хотя Эджей всё-таки ударил в нужную точку:

— Он пытается подобраться ближе к тебе.

— Если бы ты знал, сколько ко мне заигрывают мужчин, отношение Адама Пирса тебя бы уже не так волновало, — попыталась отшутиться Ева. — Как прошел твой день, красавчик?

— Как обычно — с неизменным чувством разочарования, — хмыкнул Джей. — Каждый долбанный день во всех своих проявлениях напоминает мне о моей никчемности.

— Снова! Знакомая песня. Не устал заводить её каждый божий раз? — как только у них заходил разговор на эту тему, Ева начинала злиться. — Почему бы тебе уже не перестать оглядываться на прошлое, и поискать позитив в своём настоящем? Если сравнивать твои возможности….

— Только вот я не хочу равняться на прикованных к кровати всеми брошенных неудачников! — крикнул Эджей, прерывая её на полуслове. — Я хочу равняться на то, что меня привлекает, но в том ряду для меня уже нет места! Я больше не могу гонять на тачке, теперь я на хрен не нужен продюсерам, я не могу пригласить на танец свою девушку. Да я даже трахнуть тебя не могу, потому что вместо меня это делаешь ты! Так в чём я должен видеть позитив? В абонементе на массаж? В том, что я сижу дома, сходя с ума от скуки, и жду свою девушку с работы, которая даже не захотела выйти за меня?!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Джей, я не стану в который раз расписывать тебе положительные стороны твоей жизни. Твои срывы случаются так же часто, как и мигрени, и я кажется, уже начинаю к ним привыкать, — устало покачала головой Ева. — И от этого я люблю тебя ничуть не меньше. А работы у меня действительно валом. Пока все нормальные люди расслабляются на рождественских каникулах — мы рекламщики пашем неустанно. Твоя мать это несущийся локомотив без тормозов, она ненавидит выходные. Может, заведём собаку?

— Поводыря? — съязвил Эджей.

***

О пробежке с утра не было и речи, едва рассвело Ева впрыгнула в любимые джинсы, надела самую тёплую куртку, потому что зима наконец вспомнила о своём назначении, завела байк и рванула к Огги. Но того не оказалось ни в его притоне, ни у него дома. Все разъяснения Ева получила от его младшей сестрёнки, десятилетняя девочка сказала всего три слова, но это обрисовало ситуацию со всех сторон.

— Их накрыли копы.

«Ясно. Наркотики, нелегальное оружие, изготовление поддельных документов — у полиции будет целый букет оснований засадить всю банду Огги надолго. Адам зачистил их на опережение, у бостонской акулы свои правила и здесь я бессильна. Но зато мне отлично известен кодекс банды, и мне ещё представится возможность вернуть им долг», —  вздохнув, Ева отправилась прямо в офис, впервые за столько месяцев пропустив завтрак с Эджеем. После вчерашнего разговора с ним вся его тяжесть теперь очерняла и её мировосприятие тоже. Но у Евы имелся отличный способ выветривать горечь работой, которая не позволяла её мысленному клубку безнадёжно запутываться. Нужно было отсечь второстепенное и сосредоточиться на главном. Ребёнок, Адам, Эджей, попавшийся из-за неё Огги, Майк. Мысли о брате в последнее время посещали её всё чаще и чаще. Работа в агентстве из всего этого списка оказалась самым простым.

На данном этапе она ломала себе голову над логотипом для новой марки детского питания. С одной стороны всё якобы было проще некуда, но с другой, нужно было создать такую рекламу, которая безоговорочно впечатлит всех мамаш на фоне уже имеющегося разнообразия похожего товара.

— Тебе здесь подарок, Ева, — курьер протянул ей блестящую коробочку, перетянутую лентами.

Без открытки. Ева понятия не имела от кого и по какому поводу, пока не открыла коробочку. Внутри лежали новые дорогие женские колготки. Благодарить Адама за это она не стала, наоборот, она ещё минут десять скрипела зубами от злости. Такой подарок означал одно — секс с ней он пока так и не вычеркнул из своего списка прихотей. И Ева до последнего не желала признавать, что в игре с этим человеком, она недооценила свои возможности, слишком неравное соперничество и явно скользкие правила грозили ей тем самым тупиком, которого она так боялась.

Работы накопилось столько, что Ева смогла выбраться домой только поздним вечером, застав там уснувшего Эджея и орущий на всю квартиру телевизор. А утром вместо пробежки она впервые отправилась в тренажерный зал на беговую дорожку, ещё и потому что с утра моросил дождь со снегом и промозглый ветер пробирал до костей. Она бежала от мыслей, мысли табуном мчались за ней, вопя, шепча и причитая. Как только её нагоняла мысль об Адаме, ехидно напоминая ей об их близости — Ева тут же выставляла воображаемый щит, прячась от собственной совести, которая наконец опомнилась и пришла в себя.