Эван глубоко вздохнул и растянулся на диване. Не стоит думать о том, как приятно, что Аннелиза так близко.

И определенно не хотелось думать о том, что будет с ним… и с ней… если Сэди все-таки не спасут.

Аннелиза вдруг проснулась и с удивлением обнаружила, что задремала в рабочем кресле. Первый час ночи. Быстро оглянувшись, она поняла, что ее разбудило. Эвану опять приснился страшный сон. Когда они еще жили вместе, его время от времени мучили кошмары, хотя он никогда не рассказывал ей, какие именно.

Она хотела его разбудить, избавить от дурного сна, но понадеялась, что кошмар пройдет и он еще немного поспит.

Он снова заметался, и Аннелиза привстала, боясь, что он упадет с дивана.

– Мария! – воскликнул он, резко сел и, закрыв лицо руками, глубоко вздохнул.

– Эван, что с тобой? – тихо спросила Аннелиза. – Тебе опять приснился страшный сон.

– Да… все нормально. – Он спустил ноги на пол. – Который час?

– Первый час ночи… Эван, кто такая Мария?

Она пожалела о том, что спросила, увидев, как он побледнел.

– Что тебе известно о Марии? – спросил он.

– Ничего… Просто ты только что выкрикнул это имя.

Он долго смотрел ей в глаза, потом отвернулся и тяжело вздохнул.

– Так зовут… так звали мою младшую сестру.

Аннелиза смотрела на него ошеломленно. За те два года, что они были вместе, Эван ни разу не заикнулся о том, что у него была сестра.

– Ты никогда мне о ней не рассказывал.

– Рассказывать почти нечего. Не знаю, жива она или мертва. Она пропала, когда ей было пять лет.

– Пропала?! – Аннелиза ахнула. – Что ты хочешь этим сказать? Что с ней произошло? – Она быстро встала и подсела к нему на диван.

Он вскочил и заметался по комнате. Красивое лицо исказилось от горя.

– Эван, расскажи, – тихо попросила она.

– Был вечер вторника. Мама работала допоздна, убирала в двух очень грязных квартирах нашего домовладельца. Вернулась домой усталая, измученная. Она хотела принять душ и немного подремать, а меня попросила погулять с Марией часок.

– Сколько тебе тогда было лет? – спросила она.

– Восемь. Мне было восемь, а ей пять, мы с ней очень дружили. Я так любил свою сестренку! – Голос у него дрогнул. – В общем, был жаркий летний вечер. Мария сидела на ступеньке крыльца и мелом рисовала мой портрет, а я дурачился, корчил рожи, кривлялся… – Его взгляд стал далеким, и на миг на его губах появилась улыбка. – Я часто дурачился, чтобы рассмешить ее. Она так замечательно смеялась!

Улыбка увяла, взгляд помрачнел.

– Где-то через полчаса пришли мои приятели. Мы болтали, а Мария погналась за бабочкой и забежала в переулок. Я побежал за ней. Завернул в переулок, а там… там был какой-то тип. Он держал Марию, и у него был большой нож… – Эван снова судорожно вздохнул. – Я хотел ее спасти, но не спас. Тот тип убежал с ней… и больше мы ее не видели.

Не в силах выносить его страдания, Аннелиза встала. Взяла его за руки, подвела к дивану, усадила рядом с собой.

– Боже мой, Эван! Почему ты никогда мне об этом не рассказывал?

Он посмотрел на нее в упор и отвернулся.

– Не очень приятно признаваться: я виноват в том, что мою сестренку похитили! Не очень-то приятно рассказывать о таком любимой женщине.

– Эван, ты был маленьким. Ты не должен был взваливать на себя такую ответственность!

– Но я отвечал за нее… и не уберег. Я не должен был отходить от нее, чтобы поболтать с друзьями.

– А что полиция?

– Полиция! – Он невесело усмехнулся. – В переулке ничего не нашли – никаких улик, никаких следов, которые вели бы к ней. У них было только мое описание примет преступника, но не слишком конкретное. Я видел высокого белого мужчину с темно-русыми волосами.

– Значит, его не нашли?

Он покачал головой.

– Мама считает, что они отнеслись к расследованию спустя рукава, потому что речь шла о бедной латиноамериканской семье…

– Очень надеюсь, что дело не в этом, – ответила она, ужаснувшись его словам.

– А мне всегда казалось, что именно в этом. Оттого я и пошел служить в правоохранительные органы. – Он глубоко вздохнул. – Я не переставал искать Марию. По сей день надеюсь ее разыскать.

– Эван, прости. Я очень сочувствую твоему горю! – тихо сказала она.

Аннелиза посмотрела на него, их взгляды встретились. Его лицо оказалось так близко. Он наклонился, и у нее от предчувствия перехватило дыхание.

Он почти коснулся ее губами, но вдруг резко выпрямился и встал.

– Должен переговорить кое с кем.

Ночь тянулась медленно. Эван много разговаривал по телефону, а когда не говорил, был тихим и замкнутым. Аннелиза подозревала, что воспоминания, которыми он с ней поделился, по-прежнему крепко держали его за горло.

Ей хотелось обнять Эвана и утешить его, избавить от чувства вины – теперь она понимала, что он испытывает его с самого детства. Вместе с тем она догадывалась, что сейчас не нужна ему. Ему нужно другое: чтобы дело завершилось благополучно.

Эван поудобнее развалился в кресле и потянулся, подняв руки над головой. Начало седьмого… Он покосился на Аннелизу, спавшую на диване.

Он рассказал ей о Марии, и рассказ дался ему очень трудно. Почти всю жизнь он старался не углубляться в те болезненные воспоминания.

Страшное событие навсегда изменило его. Украло веру в то, что мир – безопасное место. Трагедия породила в нем ненависть к себе, которая не исчезала с годами.

Он рассказал о Марии только одному человеку – Хендрику. Они с Хендриком как-то вечером перебрали пива дома у Эвана. Хендрик признался, что вырос в секте, а Эван поделился своей болью из-за Марии.

Сейчас он ненавидел себя за то, что продемонстрировал Аннелизе свою ранимость. И в этом состоянии чуть не поцеловал ее снова.

Несомненно, их по-прежнему тянет друг к другу. Но Эван не мог забыть, что она его бросила.

Он встал, пошел в кухню, сварил кофе и налил в чашку. Прислонился к рабочему столу. Где сейчас Сэди? Покормили ли ее похитители? Может, она спит в машине, припаркованной на какой-то дороге в горах? А может, она мертва? Эван тряхнул головой, отгоняя мрачные мысли.

Еще до того, как его пригласили в ОТО, он часто выступал в роли переговорщика при освобождении заложников, а также с проявлениями домашнего насилия.

Поскандалив с женой, глава семьи запирается в доме с пистолетом и своими детьми. Чаще всего в таких случаях детей благополучно освобождают, но иногда захват заложников заканчивается трагедией.