обстановки неприятно контрастировали с угасающим человеком. Высоты его карьеры, всеобщее почитание и, как следствие, обеспеченная жизнь… — все меркло в осознании его физической беспомощности и ярко возрастала ценность жизни как таковой… Вошедшие поздоровались — больной ответил. Голос был слабым, но взгляд решительным. Военная служба откладывала свой отпечаток — это был генерал-лейтенант. Он посмотрел на профессора-хирурга.

— Уже пора на операцию, профессор?

Доктор кивнул головой:

— Скоро начнем. А пока поговорите с нашим молодым врачом.

Он жестом пригласил Автандила Ломсадзе подойти ближе к больному. Генерал уже привык к тому, что все врачи спрашивают его о самочувствии и характере болей, слегка удивленно отвечал на простые вопросы Автандила, не касавшиеся болезни. Впрочем, его удивление длилось не более полуминуты, потом оно сменилось безмятежным состоянием, ответы потеряли четкость, затем против его воли закрылись глаза, и он затих… Его тут же повезли на каталке в операционную, где все было готово к сложнейшей операции.

В операционной — новейшая аппаратура, помощники профессора — врачи-хирурги, анестезиолог и терапевт. Присутствие врача-анестезиолога было излишним, но того требовал порядок. Все с головы до ног в белых медицинских костюмах и марлевых повязках. Все стерильно. Яркий свет в операционной, бьющий прямо в лицо больного, не разбудил его. Врачи констатировали глубокий сон. Совершив нужную подготовку, хирургическая сестра подала профессору скальпель…

Невозможно себе представить, что должен был чувствовать опытный хирург, делая надрез на теле больного, не получившего не только наркоз, а даже обыкновенного обезболивающего! Трудно вообразить его психологическое состояние. А что если проснется? Ведь неминуема смерть от болевого шока! Но хирург взял скальпель… Операция началась.

Четко и быстро двигались руки опытных врачей. Звучали короткие отрывистые фразы. С помощью импортной аппаратуры ассистенты следили за ритмом сердца и другими параметрами организма. Автандил стоял чуть поодаль. Неожиданно пульс больного участился. Тревожные взгляды врачей. Автандил Ломсадзе тут же оказал помощь больному своим методом. Ритм сердца восстановился. Врачи продолжали напряженно работать. За стенами операционной нервничали родственники и друзья, в служебных кабинетах с многочисленными телефонами нетерпеливо ожидали результата операции высокопоставленные чиновники. Сейчас все зависело от опытных хирургов. Лишь они не имели право на эмоции. Неожиданно больной чуть шевельнулся, глубоко выдохнув, слабо простонал. Глаза операционной сестры расширились от ужаса. Руки врачей застыли в воздухе, тревожные взгляды обратились к Ломсадзе. На аппаратуру никто даже не взглянул. В операционной наступила физически ощутимая тяжелая тишина. Ломсадзе оставался спокоен. Он стабилизировал состояние пациента. Слов не требовалось. Врачи поняли: они могут продолжать сложнейшую операцию. Только через несколько часов больной был перевезен в послеоперационную палату. Автандил Ломсадзе подошел к больному, присел рядом с кроватью на стул. Вокруг стояли врачи. Генерал спал. Умиротворенное лицо его говорило о том, что он не испытывает никаких болей и никакого беспокойства во сне.

Прошло еще около шести часов, прежде чем врачи решили разбудить больного. Под воздействием Ломсадзе генерал открыл глаза, взгляд осознанный, он проснулся. Посмотрел на стоящих рядом врачей и остановил взгляд на профессоре и, словно продолжая начатый разговор, спросил:

— Профессор, Вы сказали «скоро», когда же конкретно мне будут делать операцию?

Присутствующие заулыбались.

— Все уже позади, операция сделана. Теперь Вы будете поправляться.

Генерал сначала не поверил. Ему казалось, что он не переставал разговаривать с этим молодым человеком с проницательными карими глазами. И только оглядев комнату и увидев, что лежит в другой палате, поверил, что операция уже прошла.

Родственники облегченно вздохнули, считая, что самое страшное позади, но врачи понимали: радоваться еще рано. Послеоперационный период — едва ли не самое опасное время, поэтому возле больного вновь постоянно дежурил врач и медсестра, ни на минуту не оставляя генерала одного. Три дня никто из оперирующих врачей не уходил из клиники, ночуя прямо там. Автандил тоже оставался в клинике, контролируя состояние больного. Он ловил на себе тревожные вопросительные взгляды хирургов, ожидающих обязательное появление болей после операции. По несколько раз в день они спрашивали у Автандила, точно ли не появятся боли. И Автандил в который раз успокаивал их, обещая, что послеоперационных негативных последствий у генерала не будет. Волнения врачей можно было понять. Чем бы они смогли облегчить страдания больного, если ему противопоказаны все обезболивающие средства?

Через три дня врачи убедились в стабильном состоянии больного. Он поправлялся и чувствовал себя лучше, казалось, с каждым часом. Присутствие Автандила Ломсадзе уже не требовалось, но врачи не хотели отпускать его, опасаясь каких-либо рецидивов. Ломсадзе, чувствовавший и видевший внутреннее состояние больного, был спокоен за него.

— Я уверен, ничего не случится! — сказал он профессору-хирургу.

Так закончилась беспрецедентная операция. Заслуга врачей была велика, но без помощи Ломсадзе она, вообще, бы не состоялась…

Автандила Ломсадзе пригласили поехать в здание правительства. Автомашина остановилась перед зданием с колоннами и каскадом плоских ступеней, ведущих к массивным дверям. Перед ним услужливо распахнули двери и провели в кабинет к высокому начальству. Когда он вошел, из-за стола поднялся седовласый человек среднего роста, сердечно поблагодарил его, крепко пожав обе руки, с готовностью предложил:

— Когда Вам что-нибудь будет нужно, обращайтесь. Я буду рад помочь.

Автандил Ломсадзе мог попросить работу с хорошей зарплатой, жилплощадь в Москве, хотя бы квартиру в Тбилиси! Для него бы сделали все, о чем бы он ни попросил! Автандил ничего не попросил…

На этом визит к высокому начальству закончился. Сотрудники, которые его привезли, узнали у него, на какое число ему нужен билет на самолет в;Тбилиси. Гостиница «Москва», в которой поселили Ломсадзе в номере люкс, была в его распоряжении на неделю, как он этого захотел. Через неделю, навестив своих друзей, он вылетел обычным рейсом в Тбилиси.

4

В Тбилиси Автандил снова окунулся в ту же обычную, размеренную жизнь: небольшая комната, маленькая зарплата и его невостребованные неограниченные возможности…

Однако уже через полтора-два месяца его снова вызвали в Москву. После его уникальной помощи в операции Ломсадзе пригласили для переговоров в кремлевскую клинику, где помимо руководящего медицинского состава присутствовали несколько человек и из Комитета Государственной Безопасности.

В небольшом конференц-зале клиники собралось руководство медицинского управления, были и другие врачи.

Беседа с Ломсадзе, продолжавшаяся около получаса, закончилась деловым предложением — его пригласили на работу в кремлевскую клинику. Это не явилось для него неожиданностью. Но увидев обеспокоенные лица врачей, для которых он являлся конкурентом, он отказался от лестного предложения и уехал в Тбилиси.

В один из погожих октябрьских дней позвонил его друг Гоги. Он жил на окраине Тбилиси, но они довольно часто виделись.

— Автандил, хочу тебя познакомить со своим другом Вахтангом. Он только