Я кивнул.

— Итак, что же именно вас интересует? — Тийен явно решил отойти от скользкого вопроса и перевести разговор в классическую плоскость. — Могу предложить прекрасную глефу из Палатината. Весьма точная реплика того оружия, с которым тамошние гвардейцы охраняют покой императора Алакыра.

— Меня, видите ли, больше интересует огнестрельное оружие, — ответил я, ради приличия осмотрев затейливо изогнутое лезвие на длинном древке. — И топорик бы еще не помешал.

— Ни слова больше! — замахал руками Тийен. — Вот лучшее, что я могу вам предложить! Короткий карабин из Каруина. Прицельная дальность — двести шагов. Восхитительный древесный орнамент на цевье — как раз подойдет к вашей метке! И к нему в комплекте — прекрасный топорик из черной Орисской стали! Все вместе — каких-то сорок крон!

Я даже присвистнул. Обе вещи показались мне отличными, но цена! Денег у меня столько не было, и я сомневался, что Олег даст мне столько взаймы.

— Мне бы что-нибудь попроще… — смущенно проговорил я. Не хотелось прямо говорить, что денег у меня не слишком много. — Все-таки, вещи мне нужны не для парада, а для работы.

— Что ж, — проговорил Тийен несколько разочарованно, — могу предложить вот эту пистоль из Турсэ и топор из Запроливья. Для друга господина Бажана с радостью отдам за двадцать крон.

Я стал с умным видом осматривать пистолет, делая вид, что примеряю его к руке, но хорошо осознавая, что и на него у меня нет денег также.

— Калибр маловат, — сказал я, возвращая пистолет в пухлые руки торговца. Про себя я уже решил, что стоит поискать магазин попроще и прикупить там какое-нибудь местное изделие без всяких изысков.

— Погодите-погодите, как же я сразу не подумал, старый дурак, у меня же есть вещь специально для вас! — воскликнул Тийен, и тут же убежал куда-то в другую комнату, отделенную от торгового зала тяжелым пыльным занавесом.

Вернулся он торопливо раскрывая на ходу небольшой кожаный футляр.

— Всего двенадцать крон. Только для вас, как для друга господина Бажана. Вот, взгляните! — торопливо проговорил он, видимо, почувствовав, что я готов отправиться искать себе экипировку в другом месте.

В футляре оказалось странное устройство: длинноствольный пистолет, к дулу которого была приделана бородка топорика, а рукоять была длинной, образуя топорище. Сперва сама идея показалась мне дурацкой и искусственной, словно передо мной игрушка или сувенир, но я ради приличия взял оружие в руку и взмахнул им.

— Идеально! — воскликнул Тийен. — Мне продал его мастер из вольного города Моны — между прочим, поставщик тамошних наемников, знаменитых Монских вепрей. Это называется «крикет». Я почти уверен, что по эту сторону пролива больше нет ни одного такого.

Внезапно я понял, что странный гибрид топора и пистолета лежит в руке, как ее продолжение, и мне ужасно не хочется с ним расставаться. Лезвие было острым и прочным, кремневый замок работал, а выстрелив пару раз по имевшейся в подвале лавке мишени, я убедился, что, по крайней мере, с пятнадцати шагов в цель из него попаду. Пришлось брать, сторговав еще полкроны.

Тийен честно предупредил, что с хорошим мушкетом эта штука ни в дальности, ни в убойной силе тягаться не сможет, и вообще в обращении с ним нужна определенная сноровка. Я решил потренироваться на досуге, а заодно поискать, не найдется ли каких полезных перков в моей менюшке.

Словом, к концу дня, я был экипирован, хоть на парад, а вот денег поубавилось до такой степени, что о безбедной зиме в городе можно было и не помышлять.

***

— Ну, как, останешься тут до весны или в Кернадал рванешь? — равнодушно спросил меня Олег, когда мы пили кислое пиво на первом этаже «Болотного змея», закусывая солониной и квашеной капустой.

Я задумался. С одной стороны, конечно, в городе безопаснее. У меня есть деньги, пусть их осталось не очень много, но если не шиковать, до весны протянуть можно. В крайнем случае, займу у Олега.

Но с другой стороны, а что тут делать? Пить пиво? Смотреть на петушиные бои? Ходить в бордель? Идея провести целую зиму в праздности показалась бы мне отличной, если бы речь шла о московской квартире с компьютером, доступом в Инет, возможностью общаться с друзьями и Алиной. Но здесь…

Нет, я не хочу торчать здесь целую зиму. У меня еще есть надежда, что раз уж не Олег, то другие меченые помогут мне выбраться отсюда. Я не хочу застрять здесь навечно. Всю оставшуюся жизнь есть с вылизанных собаками тарелок, а в туалет ходить в дырку в полу, как это происходит в «Болотном змее»? Серьезно, какого черта?

— Наверное, поеду, — ответил я. — Хочется с остальными познакомиться.

Я не стал говорить Олегу еще кое-что: что я не до конца ему поверил. Что у меня еще теплится надежда на то, что на самом деле кто-то в этом Кернадале знает нечто важное, но Олег по какой-то причине скрывает это от меня.

— Ну, дело твое, — протянул Олег, шумно поставив на стол глиняную кружку и утерев пивную пену с усов. — А по мне — так ничего интересного. Вечные бесплодные разговоры про то, как отсюда выбраться, и кто кем был в том мире. Никто не помнит толком, а все равно — болтают и фантазируют. Мне это все еще в первый год надоело, хуже горькой редьки.

Он смачно плюнул на пол, вспугнув собиравшую объедки под столом кошку.

— Но ведь должен же быть способ… — начал я.

— Нет никакого способа! — глаза Олега покрылись каким-то мутным налетом, а лицо приняло цвет свеклы. — Нет — и все. Надо тут жить. Нам дали шанс — ну и живи. Могли вообще смердами какими сделать. Землю бы пахали. А тут и жизнь интересная, и вообще.

— Тебе здесь так нравится? — спросил я с удивлением. Олег всегда казался мне человеком мрачным, не слишком довольным своей жизнью.

— Не то что нравится… — он сам призадумался, подбирая слова. — Здесь, конечно, грязно, уныло, кругом воняет дерьмом и нет Интернета. Но здесь как-то… знаешь, здесь есть какой-то смысл. Я много думал об этом. Там, в нашем мире, я жил и не знал — зачем. А здесь… здесь все понятно. Убивай нежить — тебе скажут спасибо, отвалят денег. Качайся — будешь лучше справляться.

Чувство дежа вю, неприятное, словно приступ мигрени, сверкнуло вдруг в моей голове. Мне кажется, или что-то подобное говорил Грановский? Я вдруг осознал, что очень плохо помню детали разговора с ним.

— А что ты имел в виду, когда сказал, что