Уоллис так разволновалась перед встречей, что это отразилось на ее здоровье. Следующие дни ей пришлось провести в постели с сезонной простудой и в жару, но отказываться уже было нельзя.

В субботу после полудня Уоллис, Эрнест и Бенджамин Зау встретились на вокзале “Сент-Панкрас” в Лондоне, чтобы отправиться вместе в имение Мелтон Моубрей. На протяжении половины пути Уоллис, как ребенок, умоляла Бенджамина показать ей, как нужно делать реверанс.

– Уоллис, ну с чего ты взяла, что я что-то знаю о реверансах? Мне никогда не доводилось их делать…

– Конни сказала, что ты мне поможешь, – это было главным условием того, что я поеду. Если ты отказываешься, я сойду с поезда на следующей же станции!

Бенджамин постарался успокоить ее. Он сказал, что она, будучи гражданкой другого государства, совершенно не обязана следовать английскому этикету. Уоллис, не терпящая отказа, не обратила внимания на сказанное. Бенджамину ничего не оставалось делать, как сдаться и любезно несколько раз продемонстрировать Уоллис, как должен выглядеть реверанс, достойный королей, – по крайней мере так, как он сам мог это изобразить. Уоллис осталась довольна.

В имение миссис Фернесс все трое прибыли в седьмом часу вечера и сразу же отправились в отведенные для них гостевые покои, где смогли перевести дух и привести себя в порядок, так как было объявлено, что принцы задерживаются из-за густого тумана.

Коротая минуты ожидания, Уоллис и Эрнест расположились в мягких удобных креслах у камина в гостиной, томно потягивая чай эрл-грей на английский манер и прислушиваясь к звукам за окном. Спустя час, примерно в половине восьмого, наконец-то раздался шум приближающегося мотора, через несколько минут тяжелые бархатные шторы раздвинулись, и в комнату вошла сияющая Тельма в сопровождении принца Уэльского и его брата Георга.

Слуги вновь подали чай – даже первая чашка чая была для американки необычной традицией, а уж повторное чаепитие в течение одного часа и вовсе казалось вычурным, но правила хорошего тона обязывали. Не забыла Уоллис и про реверанс, так беспокоивший ее всю дорогу. Не растерявшись, она присела сначала перед наследником, а затем и перед его братом, согласно требованиям королевской субординации. Самое страшное было позади.

Дэвид, принц Уэльский и будущий король Эдуард VIII (1894–1972)[40], самый популярный и модный мужчина начала xx века, был мечтой всех незамужних женщин во всем мире. Он оказался совсем не таким, каким Уоллис его себе представляла. Перед ней стоял невысокий светловолосый тридцатишестилетний мужчина с печальными небесно-голубыми глазами, в уголках которых уже успели появиться несколько возрастных морщин, столь странно смотревшихся на его мальчишеском лице. Несмотря на королевское происхождение, он не отличался величественностью и статью и на вид был совершенно обычным человеком, сотканным из той же плоти и крови, что и прочие люди. Он был новатором, человеком с широкими взглядами и собственными суждениями, на которые на самом деле не имел права ввиду своего королевского статуса. Он был экспериментатором, антагонистом своего времени и в некоторой степени даже революционером.

Из всех своих монарших предшественников он был первым наследником британской короны, который не находился под опекой властной королевы Виктории. В его время беспрецедентная строгость нравов викторианской Британии постепенно начала уходить в прошлое, становясь пережитком ушедшей эпохи. Тем не менее эта эпоха навсегда останется в памяти потомков примером безукоризненного следования традициям, гордостью британской истории xix века, ординаром нравственных устоев и высоких моральных принципов, на который до сих пор равняется весь мир.

Во время Первой мировой войны наследник принимал непосредственное участие в боевых действиях, был первым членом королевской семьи, совершившим полет на аэроплане, и вообще нередко делал то, на что ни один из его родственников до тех пор не отваживался.

Но в то же время Дэвид был и самым обреченным человеком на земле, ведь все уже было предрешено для него с момента рождения – первенец-мальчик в монаршей семье, первый наследник и будущий король. Имея самую большую власть в стране, он был совершенно лишен свободы: свободы выбора, свободы действий, свободы слова, свободы передвижений и свободы любви. По традиции он обязан был выполнять все свои королевские обязательства в соответствии с регламентом и законом; наследник не имел права выражать своего мнения на людях даже мимически, не говоря уже о том, что он не должен был вступать в какие-либо политические диспуты, так как британский монарх должен всегда находиться вне и над политикой, что полностью лишает его права выражать симпатию к какому-либо политическому движению или общественной мысли. Принц должен был вести себя так, как подобает будущему правителю, отвечая ожиданиям подданных и его собственной семьи.

Как известно, имидж монархии зависит не только от монарха, но и от его ближайших и дальних родственников, что накладывает на них огромную ответственность, так как речь в данном случае идет о королевской репутации и чести в целом. Это вынуждает всех представителей королевской крови вести жизнь по двойным стандартам: быть обычными людьми со своими слабостями, дурными привычками и скелетами в шкафу дома – и эталоном для подражания в публичной жизни. Но Дэвид был не такой…

С юношества наследник, в отличие от своих братьев и сестер, осмеливался перечить отцу, строгому и властному королю Георгу V, который никогда не относился к детям с отцовской теплотой и пониманием. Для них он всегда был именно королем и еще – главным критиком любых их действий. По воспоминаниям Георга, он и сам всегда боялся собственного отца, короля Эдуарда VII, отчего очень страдал. Тем не менее урока из этого он не извлек, не став и для своих детей лучшим отцом. Но осуждать его за это не стоит, так как в ту эпоху понятие семейной теплоты в высшем обществе практически полностью отсутствовало – родители, как правило, проводили всего несколько часов в неделю в компании детей, и то под присмотром их нянь и гувернанток. Брать детей на руки и проявлять родительскую любовь было не принято, что, как следствие, способствовало увеличению дистанции между детьми и родителями, развитию у первых страха перед последними.

Таким образом, Дэвид, будучи очень энергичным и эмоциональным с детства, всегда чувствовал недостаток тепла и любви. Возможно, именно это и было главной причиной грусти в его глазах и объяснением того факта, что он выбирал женщин намного старше себя и состоявших в брачном союзе, – может быть, он искал родительской любви, которой фактически никогда не имел? Так или иначе, будучи самым завидным женихом в королевстве, он был и самым одиноким.

Из-за простуды Уоллис не смогла произвести желаемого впечатления на принцев, представ перед ними не в лучшем виде.

Во время чаепития Дэвид и Георг задали Уоллис несколько вопросов о ее жизни, поинтересовавшись ее историей на родине, а потом и в Англии, чтобы немного разрядить обстановку и дать Уоллис возможность расслабиться.