Постельничие суетились, стараясь поскорее одеть капризного и непредсказуемого в своих желаниях Иунакора, и тот не сразу заметил вошедшего. А когда заметил, недовольно поморщился:

– Гирсос, ты скоро будешь врываться и тогда, когда я сижу на горшке! Скоро совсем на шею сядете своему королю! Вы не подданные, вы мой кошмар! У других королей подданные как подданные, а вы – мерзавцы какие-то!

– Ваше величество опять подписал какой-то документ, не посоветовавшись со мной? С его верным слугой, заботящемся о процветании королевства?

– Я – подписал? Я что – подписал что-то, Эстор? – Король поморгал глазами и сморщился от боли в голове и невозможности связать несколько мыслей в одну.

– Подписали, ваше величество. Исключительное право на торговлю пряностями для господина Сивандера, отца девицы. – Слуга искоса посмотрел на Амунского, и тот слегка кивнул, показав, что понял.

– Может, и подписал. Не всё ли равно? – вздохнул король. – Ты вина мне принесёшь? И ещё мазиса неси. Сегодня мне что-то совсем плохо. Гирсос, ты зачем пришёл? Опять будешь мучить меня дурацкими бумагами?

– Ваше величество – сегодня их совсем немного! Подпишете, и делайте что хотите. Нужно же заботиться о благе государства. Вы же справедливый, умный король, не то что другие. – Аристократ разговаривал с королём, как с ребёнком. Сегодня у того явно было обострение болезни. В хорошие дни король мог рассуждать о происходящем на уровне взрослого, немного туповатого человека, но сегодня это был ребёнок – капризный, глуповатый, но притом обладающий огромной властью над жизнями сотен тысяч людей…

Вся знать Замара была поделена на группировки, на роды аристократов – как всегда и везде. Главными, ведущими были три рода, родственники короля – во главе первого стоял аристократ двенадцатого ранга Гирсос Амунский, троюродный брат короля, второй возглавлял Броган Иссарк, и третий – Жоснар Тиволь. Эти роды, или аристократические дома, как можно их назвать, владели вместе с королём пятьюдесятью процентами всей территории Замара и обладали капиталом, который многократно превышал капитал всех остальных аристократических домов.

И все эти правящие аристократические дома люто ненавидели друг друга и боролись за трон или хотя бы за влияние на трон. Сейчас на первое место выдвинулся Гирсос. Он сумел оттеснить остальных конкурентов и занять место возле короля, фактически управляя всеми его действиями. И это было очень плохо. Очень. Потому что у Амунского, как бы он ни заботился о нуждах государства, всегда на первом месте были интересы своего рода, а уж потом – государственные. Впрочем – это как посмотреть, что есть плохо, а что хорошо. Для других влиятельных домов плохо, а для государства – особой разницы не было.

Казалось бы – что стоит Амунскому убрать короля и занять трон? Так просто – сыпанул в стакан с горьким вином отборного яда, достойного короля, и вот – трон свободен! Не-ет… остаются – сын короля от первой, покойной, королевы, убогий, придурковатый парнишка семнадцати лет, книгочей и тихоня, королева, урождённая Тиволь, которая будет тянуть одеяло на свою сторону, и… тёмные лошадки, которые могут вынырнуть из небытия именно в тот момент, когда король испустит дух. Какие лошадки? Да как обычно – вдруг появятся бастарды, которых могут поднять на щиты те, кто желает нахрапом захватить власть в стране. Такие случаи в истории бывали, и не раз.

Ну да – можно решать вопрос радикально – всех под нож! Наследника, королеву – эту молоденькую дрянь, которую перепробовали все гвардейские офицеры охраны, и по слухам – даже солдаты, а потом и бастардов, которые вынырнут из небытия в нужный момент – всех, всех уничтожить! Но это будет война. Это страшная гражданская война, которая не оставит в целости ни один аристократический дом. А на ослабленную гражданской войной страну тут же навалятся два вражеских государства, растаскивая её по кускам, как грязные стервятники. А значит – выбора нет. Нужно править от имени короля, тем более что препятствий к этому нет. Он подписывает всё, что подаст ему Амунский, делает то, что положено королю – то есть ничего не делает. Пьёт и спит, пьёт и спит…

Остальные дома так же, как и дом Амунского, пытаются воздействовать на Иунакора, но… получается это у них не очень эффективно. Не так эффективно, как у Амунского. Вот, например – подсунули королю девку с заранее подготовленным указом, она спокойно проспала рядом с Иунакором всю ночь, потом рассказала ему, какой он жеребец, и довольный король тут же подписал указ. Вот только дело в том, что Иунакор тут же забыл об этом указе. А ещё – он не ставит печать лично. А в канцелярии без подписи Амунского печать не поставят – иначе их головы слетят в тот же день. А значит – никуда этот указ не пойдёт.

Королева по наущению своей родни пытается противостоять влиянию Амунского, но… ума не хватает совладать. Гирсос поставил на все посты вокруг короля своих, преданных людей. Даже старый слуга, который вырос вместе с Иунакором и знал его с детства, теперь работает на Амунского.

– Ваше величество, вот очень важных три указа, которые срочно нужно подписать. Один – на всеобщую мобилизацию, и два – по назначениям. Подпишите, пожалуйста.

– А зачем мобилизация? – король наморщил лоб и потёр его тыльной стороной ладони.

– Война с Исфиром. Надо защищаться, – терпеливо пояснил аристократ. – Одним из указов мы назначим полковника Хеверада главнокомандующим и повышаем его в звании до генерала. Как вы и хотели.

– Я хотел? Ну да, я хотел, – улыбнулся король. – Хеверад славный парень, настоящий вояка. А жена у него шлюха. Она ведь со мной спала. Но я её выгнал, да. Впрочем – я всех выгнал. А где королева? Я её тоже выгнал?

– Нет, пока нет, – серьёзно ответил Амунский и, дождавшись, когда король подпишет, забрал у него листы указов. – Вот тут ещё два десятка указов, черкните резолюции. Это по хозяйственным делам, и ещё – сегодня будем делать для вас пир, представление, приглашаем комедиантов, жонглёров – будете довольны.

– Представление? Я люблю представление, – улыбнулся король, – только вина не забудьте. И мазиса побольше. Болит у меня всё, Гирсос… эти проклятые лекари ничего не умеют. Наверное, я скоро умру. Как только умру – отруби им головы. Нет – лучше их всех на кол! Ага, на кол. И пусть попробуют, как это, когда у тебя болит внутри!

– Может не стоит так резко, – улыбнулся Амунский, – они не боги, не всё могут вылечить, увы. А вы живите, не оставляйте нас своей мудростью, добротой. Мы любим вас, ваше величество.

– Один ты мой друг, Гирсос, – пожаловался король, – остальные только и ждут, чтобы я сдох! Королева козни строит, шлюха проклятая! Если забеременеет от гвардейца – ты ей голову отруби! А куда сын делся? Чего он не приходит ко мне?

– Он в библиотеке сидит. Читает! – пренебрежительно отозвался Амунский. – Видимо отец его не интересует.

– Не повезло с сыном, – горестно сказал король, – некому королевство передать. Один ты у меня, Гирсос! Жаль, что по закону ты не можешь наследовать трон. А этот… книгочей… не хочу про него. Расскажи мне о представлении! Жонглёры там будут? Метатели ножей? Акробаты? Люблю акробаток! Они такие… твёрдые, упругие. Наши дамы жеманные, рыхлые какие-то, а они, акробатки, такие… такие…