— Ха, явились! — Дверь открылась, и на крыльце появился могучий бородач в валенках и накинутом на плечи полушубке. — И чего это вас как много?

— Не узнал, Андрей? — спросил Загоракис.

— О, Деметриос! — Бородач сбежал с крыльца, и стало ясно, что он прихрамывает. — Кочерыжка старая! Сколько лет, сколько зим! Просто так пожаловал или по делу?

Загоракис вздохнул и развел руками.

— Понятно, — кивнул бородач. — Ладно, потом поговорим. А сейчас тащите все, что привезли, в дом! А ты, барышня, иди за мной, а то нос у тебя сейчас отвалится!

Джоанна благодарно пискнула, вслед за бородачом исчезла за дверью, а мужчины вновь взялись за мешки и ящики.

— Кто это такой? — вполголоса спросил Виктор, когда они остались у мотосаней вдвоем с Загоракисом.

— Один из тех, кто создал Службу, — чуть грустно ответил полковник. — Величайший психолог нашего времени, Андрей Веселов. Сейчас он, как видишь, на пенсии.

— Так это он будет делать из нас безумцев?

— Ты на редкость догадлив. — Загоракис взвалил на плечи здоровенный мешок и закряхтел.

Виктору ничего не оставалось, как последовать его примеру.

Разгрузив мотосани, отряхнули обувь от снега и вошли в дом. Внутри ничего не говорило о деревенском быте. На полу и стенах виднелись панели утеплителя, в углах блестели блоки системы отопления. Камин хозяин, судя по всему, топил исключительно для уюта.

Едва закончили погрузку, как последовало приглашение на чай. Виктор разделся и вслед за летчиками прошел на просторную кухню, где хозяйничала Джоанна. На столе красовался большой самовар, вокруг него, точно утята около матери, толпились чашки.

— Ешьте и пейте, не стесняйтесь, — сказал Веселов, — а нам с коллегой нужно поговорить...

Разговор не затянулся. Не успел Виктор выпить и половины чашки, как на кухню шагнул Загоракис, а за ним и хозяин дома.

— Мед нашла? — спросил он у Джоанны. — Нет? Ну как же можно пить чай без меда!

Пахнущий липовым цветом чай и сам по себе был вкусен, а уж с медом, желтым, сладким и тягучим, как загустевший солнечный свет, превратился в достойный богов нектар.

Прикончив по паре чашек, летчики начали собираться.

— Надо бы взлетать, — сказал старший из них, с бородой. — А то стемнеет, как мы вертолет подымем?

— Отправляйтесь, — махнул рукой Веселов. — И эту старую кочерыжку забирайте! А молодых мне оставьте! Пригодятся!

И он рассмеялся — так заразительно, что показалось невозможным не присоединиться.

На взгляд «призрака», обученного читать скрытые помыслы человека, хозяин дома посреди тайги представлял собой необычайное зрелище. Он ничего не скрывал, ничего не держал за пазухой, и те самые эмоции, что были у него в сердце, отражались и на лице.

— Так, — сказал Веселов, когда дверь за пилотами и Загоракисом захлопнулась, — на два месяца вы в полном моем распоряжении!

Виктор и Джоанна молчали, ожидая продолжения.

— Мне не очень нравится то, что я буду делать с вами, — вздохнул старый психолог. — Лишать человека рассудка — задача не из приятных и не из простых. Но раз это нужно для дела...

Он вздохнул еще раз и тут же, словно опомнившись, улыбнулся:

— Что это я болтаю? Вы ведь прилетели с запада! Там давно ночь! Пойдемте, покажу ваши комнаты! А работать начнем завтра!

Комнат в двухэтажном особняке оказалось предостаточно, весь второй этаж занимали апартаменты для гостей.

— Летом все ко мне приезжают, — рассказывал Веселов, поднимаясь по лестнице. — Родственники, друзья, которых все меньше и меньше, иногда кто из учеников заглянет — вроде шефа вашего... Так, тебя поселим здесь, а тебя, барышня, подальше...

Виктору досталась крошечная комната, похожая на шкаф с окном. Но тут имелась кровать, и это на данный момент было самым главным. Зеленский влез под одеяло, успел ощутить прикосновение к коже свежих простыней и тут же уснул.

10 января 2229 года летоисчисления Федерации Земля, окрестности Красноярска

От двери доносился такой грохот, точно ее пытались выломать. Разлепив глаза, Виктор не сразу понял, что происходит.

— Да? — спросил он невнятно.

— Подъем! — ответили из коридора бодро. — Хватит дрыхнуть!

— Ага, сейчас встаю, — пробормотал Виктор и принялся выбираться из-под одеяла.

За окном было еще темно, лишь на востоке над самыми кронами виднелась тонкая светлая полоска. Поеживаясь от пробравшегося-таки в дом холодка, Виктор оделся и спустился вниз, на кухню.

Хозяин уже был тут, суетился около плиты. Несмотря на хромоту и возраст, энергии в нем хватало на троих.

— Встал? — поинтересовался он. — Пока завтрак готовится, иди посмотри, что там у меня с дверью в кладовку. Инструменты в ней и лежат. Надо же тебе как-то отрабатывать свое обучение!

И старый психолог рассмеялся. Да так, что Виктор не понял, какое именно чувство выражает этот смех.

С дверью все оказалось не очень сложно — всего лишь разболтались петли, а один шуруп и вовсе вылетел. Виктор вкрутил его на место, подтянул остальные и вдобавок смазал петли маслом.

Вернувшись на кухню, обнаружил занятую шитьем Джоанну. Сквозь ледяную маску безразличия, обычную для «призрака», было заметно, что девушка несколько озадачена.

— Вот уж не ожидала, что мне придется штопать носки, — хмыкнула она, завидев товарища по несчастью.

— А мне — ремонтировать двери! — усмехнулся Виктор. — А где наш хозяин?

— Обнаружил, что закончилась соль, и отправился за ней в подпол.

Веселов вернулся через пять минут, тут же позвал за стол. Завтрак оказался не по-европейски плотным, и Виктор после него ощутил приятную тяжесть в животе и желание полежать.

— Ну что, сыты? Тогда пойдем в лабораторию! — Судя по решительному виду старого психолога, из отведенных на работу двух месяцев он не собирался терять ни единого часа.

Лабораторией именовался просторный зал на первом этаже. Тут было пусто, если не считать развлекательного центра у одной из стен и стеллажа с кассетами рядом Пол покрывали циновки.

— Присаживайтесь, — сказал Веселов и ловко, точно опытный йог, уселся, скрестив ноги.

Виктор и Джоанна расположились напротив. Старый психолог смотрел на них пытливо и чуть насмешливо, и его взгляд, хотя он не был ни недобрым, ни давящим, почему-то сложно было выдержать.

— В каждом из вас скрыто по нескольку личностей, — проговорил Веселов после паузы, — в обиходе именуемых масками. И хотя каждую после применения якобы стирают, уничтожить их полностью невозможно. Эмоциональные стереотипы, поведенческие шаблоны, идеи и убеждения в той или иной степени сохраняются в подсознании... Если этот «багаж» становится слишком тяжел, то происходит «слом», в одном теле поселяются несколько сознаний, враждующих между собой и ведущих борьбу за главенство. Вы меня понимаете?