в других, присущих другим странам обстоятельствах. И среди ее портретных работ появляется особый род портрета, перерастающего в почти тематическую картину (в некоторых случаях напоминающий по замыслу и композиции портреты начала 1920-х годов с изображением дочерей, занятых хозяйством).

Булочница с улицы Лепик. 1927

Торговка овощами. Ницца. 1931

Виноград. 1936

Корзина с виноградом на окне в Ментоне. 1931

Одной из самых характерных работ такого плана можно считать «Торговку овощами», написанную в Ницце (1931). Перед загорелой, плотной, добродушно улыбающейся южанкой натюрморт из различных овощей — темно-синих глянцевитых баклажанов, ярких красных помидоров, лука и трав различных оттенков зеленого. Овощи, на первый взгляд лежащие в естественном беспорядке, занимают половину холста, причем натюрморт детально разработан, а так как портрет «Торговки овощами» исполнен маслом, то либо модель позировала какое-то достаточно продолжительное время, либо композиция дорабатывалась дома, по наброскам или этюду. Впечатление от работы удивительно бодрое, написана она энергично и крепко.

К портретам такого рода можно причислить и несколько более раннюю парижскую «Булочницу с улицы Лепик» (1927), где натюрморт из разложенных на прилавке различных сортов пирожных и бриошей также занимает ровно половину холста, но, вместе с тем, отнюдь не отвлекает взгляд зрителя от энергичного, характерного лица молодой булочницы. А выдержанный в золотисто-охристых тонах колорит картины с включением желтого и оттенков киновари поддерживает общую бодрую «мелодию» этого столь необычного портрета-натюрморта.

К аналогичным произведениям, в которых происходит как бы слияние жанров, принадлежит и «Итальянская крестьянка в винограднике» (1936): смуглая черноволосая женщина в таком же скромном синем платье, как торговка овощами, и кроме того напоминающая эту последнюю южным типом лица, изображена на фоне гроздьев винограда, о живописности которого с таким увлечением писала дочери из Эстена Серебрякова: «…нет ничего декоративнее и красивее виноградных лоз и тяжелых кистей и полных ими корзин»[93].

К работам, в которых один жанр как бы поддерживается другим (в данном случае — натюрморт заставляет еще музыкальнее звучать пейзаж), принадлежит и написанная в 1931 году в Ментоне «Корзина с виноградом на окне». В этой картине все необычайно гармонично, и мастерски написанный пейзаж (светлые дома, зелень дерева за открытым окном и покрытая снегом горная вершина вдали) помогает особенно остро ощутить живую прелесть сочных виноградных гроздьев на первом плане. К таким, как бы «пограничным» в жанровом отношении, работам принадлежит и «Виноград» (1936), где розоватые и желто-зеленые грозди спелого винограда, листья и вьющиеся побеги не срезаны с куста, а живут своей подлинно живой жизнью (как то было в «Яблоках на ветках», написанных еще в Нескучном в 1910-е годы). Эти столь поэтичные произведения заставляют перейти к чисто пейзажным работам Серебряковой эмигрантских лет, работам, помогавшим ей отдохнуть от заказов в свободном, никакими требованиями не стесненном творчестве.

Как и в российские годы, Серебрякову на протяжении всех ее лет за границей влекут не виды города, даже такого восхитительного, как Париж (кстати, и законченных, разработанных пейзажей Петербурга у нее почти нет, хотя она и горячо любила город, в котором выросла). Если она и пишет пейзажи в Париже, то это по преимуществу Люксембургский сад или парк Тюильри, а собственно видов городских улиц или знаменитых бульваров Парижа у нее очень мало. Мешает ей работать на улицах города, как уже говорилось, и ее застенчивость. Однако те сравнительно немногие изображения садов и парков с сидящими на скамейках парижанами и играющими детьми полны, как всегда, удивительной правды, поэтичности и тонкого чувства особенностей именно парижского городского пейзажа с его грацией и свободой.

Катя в мастерской на улице Бланш. 1933

Гораздо охотнее писала она в первые годы жизни за границей Версаль, особенно с 1925 года, когда к ней приехал сын Шура, который мог сопровождать ее на этюды и сам работал под ее руководством. Но и тут она пишет не столько парадные и общеизвестные места парка (с детства знакомые и любимые Серебряковой по великолепным акварелям А. Бенуа), сколько нетронутые его уголки или сам городок (таковы несколько даже неожиданные «Крыши Версаля»). Правда, ничем не уступает работам Бенуа и ее торжественный, картинный «Версальский парк» с чуть видным вдали дворцом, рядами подстриженных деревьев, обрамляющих газон, и скульптурой античного божества на первом плане. Так же хорош своеобразно «взятый» романтичный «Версальский парк вечером». Все парижские и версальские пейзажи Серебрякова писала темперой, alia prima, иногда чуть дорабатывая их дома[94].

В кинотеатре. 1925

В метро. 1925

В кафе

Луканов в кафе «Маго». 1924

Г. Гиршман на педикюре у китайцев

В парикмахерской. 1926

В парикмахерской. Париж. Конец 1920-х

Однако значительно большее место занимают в ее творчестве бретонские пейзажи — целые серии изображений маленьких городков: Камаре (1926), Пон-л’Аббе (1934). Своеобразная, как бы остановившаяся со Средних веков жизнь, двухэтажные домики с островерхими крышами этих тихих селений, идущие по узким улочкам женщины в таких же старинных чепцах, белые и цветные палатки рыночной площади с группами покупательниц — все это с увлечением запечатлевается Серебряковой. Часто, как в том же 1934 году, в бретонской деревушке Лескониль пишет она море, широко раскинувшееся, холодное…

Вид из метро. Париж. 1926

…Здесь я одна — никто не принимает к сердцу, что начать без копейки и с такими обязанностями, как у меня (посылать все, что я зарабатываю, детям), безумно трудно, и время идет, а я бьюсь все на том же месте.

Вот хоть бы теперь — работать здесь в такую жару, духоту и с такой толпой всюду для меня невозможно, я устаю от всего безумно и когда прихожу в какой-нибудь угол все того же Люксембургского или Тюильрийского сада (и все уже приелось), то ничего не могу от усталости рисовать…

З. Е. Серебрякова — Н. Е. Лансере

Париж, 24 июля 1926 г.