У Шеврёля был еще один повод для интереса к мылу. Он заведовал окрашиванием на фабрике братьев Гобелен, к тому моменту уже широко известной. Краски при нанесении на ткань вели себя как мыло. Шеврёль добивался большей интенсивности и стойкости цвета. В ходе своих опытов он обратил внимание, что яркость цвета зависит не столько от интенсивности пигментации, сколько от цветов, расположенных рядом, и это соседство влияет на восприятие цвета. Шеврёль открыл закон симультантного контраста и создал замечательный инструмент — цветовой круг. На круговой шкале он разместил три основных цвета — красный, голубой и зеленый — и промежутки между ними заполнил цветовыми переходами, получив семьдесят два оттенка. Каждый из них варьировался по яркости добавлением черной и белой краски. Таким образом получилась хроматическая шкала из пятнадцати тысяч тонов, которой пользуются до сих пор.

Эксперименты с взаимовлиянием цвета были важны не только для текстильной отрасли, они до неузнаваемости изменили мир искусства, став толчком для французского «научного» импрессионизма. Сёра, Синьяк и Писарро использовали в своей живописи закон контраста, открытый Шеврёлем. Художники писали мелкими мазками контрастных цветов, располагая их рядом, что создавало у зрителя впечатление третьего цвета. Таким образом достигался характерный для их полотен эффект «дрожания» изображения. Возможно, самым ярким и значительный примером реализации теории Шеврёля является картина Сёра «Воскресный день на острове Гранд-Жатт».

Одна из причин увлечения Шеврёля цветом и контрастом — потребность в новых красках для гобеленов. Пятью годами ранее директор фабрики братьев Гобелен Франсуа Буше стал ярым поклонником китайского искусства. С середины XVIII века Францию охватила мода на искусство загадочного Востока, а китайские вещи стали пределом мечтаний. Это увлечение дало толчок появлению нового типа сложных тканей, в которых для большего изящества и легкости использовались сочетания льняных, шерстяных, шелковых и хлопковых нитей. Такие ткани требовали большего разнообразия оттенков, потому-то Шеврёль и занялся своими экспериментами с цветовым кругом.

Мода на вещи из Китая стала настолько повальной, что по распоряжению правительства был открыт специальный филиал фабрики братьев Гобелен под названием Мастерская изделий в китайском стиле. Предприятие занималось изготовлением псевдокитайских и псевдояпонских предметов, в частности лакированной мебели, которая была особо желанной диковинкой. Такие поделки, с одной стороны, удовлетворяли покупательский спрос, а с другой — экономили и без того скудные запасы французского золота (китайцы принимали к оплате только драгоценные металлы).

Лакированную мебель с Востока впервые привез в Европу корабль Голландской Ост-Индской компании «Красный лев», это были девять лакированных сундучков из Японии. В скором времени благодаря огромному спросу цены на раритетный товар стремительно выросли, а потенциальных покупателей стало хоть отбавляй. В этой ситуации Голландская Ост-Индская компания была крайне заинтересована в новом пути на восток. Дело в том, что два традиционных маршрута — вокруг Африки и через Индийский океан и в обход мыса Горн и далее через Тихий океан — контролировались португальцами и испанцами соответственно.

Голландцы нуждались в альтернативном и по возможности более коротком пути. С конца XV века мореплаватели пытались пройти северо-западным маршрутом (например, Кэбот, чья попытка окончилась неудачей) через воды к северу от Канады и Аляски к Тихому океану. Все были убеждены в том, что такой путь существует и что он проходим — просто никто никогда не заходил так далеко на север и не сталкивался с полярными льдами, которые делают такое путешествие крайне сложным, если не невозможным. Англичанин Генри Гудзон решил попытать счастья. Он был знаком с Джоном Смитом (и его историей с Покахонтас) и, вероятно, решил, что описанные Смитом Великие озера и есть Тихий океан. В 1607 году, когда он, будучи в Голландии, получил предложение Голландской Ост-Индской компании возглавить экспедицию и найти северный маршрут, долго уговаривать его не пришлось.

Разделка кита и срезание китового жира (гравюра 1574 года). В 1619 году голландцы основали на Шпицбергене постоянно действующую китобойную базу, которую прозвали городом ворвани. В сезон там трудилось до тысячи человек и стояло до двадцати китобойных судов. Благодаря дешевым кредитам своих банков голландцы долгое время были лидерами китобойного промысла

Гудзон доплыл до Гренландии, затем до Шпицбергена, затем снова до Гренландии. Всякий раз, когда он пытался продвинуться севернее, он упирался в полярные льды и в конце концов повернул обратно. Однако он сделал другое открытие — вокруг Шпицбергена водилось множество китов. В 1619 году голландцы организовали в этом районе, на острове Амстердам[6] китобойный промысел. В то время кит был самой прибыльной добычей из всего, что плавало в море (если не считать испанских галеонов). Из китового уса делали щетки, рукоятки, сита, мешковину, арбалеты, днища кроватей, детали карет, рамы для диванов, а также «косточки» корсетов, плоеных воротников и платьев. Из китового жира получали свечи и мыло, также его использовали в качестве топлива для ламп. Китобойный промысел приносил пятьсот процентов прибыли, так что вскоре благодаря дешевым кредитам своих банков голландцы вышли в лидеры отрасли в Атлантике. Северные киты представляли собой очень выгодную добычу — они обитали в холодных водах и имели толстый слой подкожного жира. В течение трех веков киты были важной доходной статьей голландской экономики. Так или иначе, Гудзон сплавал не зря.

Человеком, который убедил Гудзона в том, что северный маршрут проходим, был Петер Планциус. Планциус являлся самым ярым сторонником создания Голландской Ост-Индской компании и поиска северного пути в Азию, и к его мнению прислушивались, поскольку он был одним из лучших учеников великого картографа Меркатора. В свою очередь Меркатор обрел свою всемирную известность потому, что его труды публиковал самый знаменитый издатель того времени Кристоф Плантен.

В Антверпене у Плантена была типография с двадцатью двумя печатными станками (она и сейчас там), а также побочный бизнес: торговля французским бельем, вином, кожей и зеркалами. Все это он продавал через посредников в самые разные страны — от Швеции до Алжира. Однако своим богатством Плантен обязан священным книгам, испанскому королю Филиппу II и Тридентскому собору. В середине XVI века под влиянием идей Лютера верующие толпами переходили из католичества в протестантскую веру. В 1656 году в Риме решили принять ответные меры и созвали церковный собор в итальянском городе Триденте (современный Тренто). Собор продлился несколько десятилетий и принял четыре основополагающих решения: усилить пропаганду средствами искусства (это направление известно сейчас как барокко); наделить орден Иезуитов полномочиями для борьбы с инакомыслием и учреждения школ в Европе; стандартизировать богослужебные тексты. Последнее, но не менее важное решение, которое было принято собором, касалось создания индекса запрещенных книг.