— Мне с сахаром! — крикнул он вдогонку.

Я хмыкнула. Как же, как же… С сахаром, так с сахаром…

Взаимные подколки с Антоном давно вошли в привычку. Вот и сейчас, стоя у аппарата с кофе, я уверенно отодвинула от себя сахарницу и сделала два крепких напитка.

Мне всегда нравилось смотреть на лицо Антона, которое вытягивается, после чего он начинает плеваться, требуя свой дорогой сахар. Да-да, кто бы мог подумать, что этот подтянутый парень окажется таким сладкоежкой.

После немного задумалась. Антон сказал, что мне понравятся новости, а значит, если я хочу их поскорее узнать, лучше не злить злого начальника.

Сахарница перекочевала на поднос. Туда же поставила небольшие чашечки с эспрессо и, взяв поднос в руки, направилась обратно в кабинет.

Пока я отсутствовала, Антон успел разобрать свои бумаги и разложить аккуратными стопочками на столе.

— Смотри, эти нужно распечатать и разложить по папкам, — он положил руку на одну из стопок. — Здесь отчеты за прошедший год. Это вот, — его внимание перешло на вторую стопку, — план дальнейшего развития нашей компании. Его тоже нужно распечатать и аккуратно разложить в папки другого цвета. После все это безобразие нужно принести сюда.

Я уставилась на него, в уме прикинув, сколько же бумаги уйдет на это все и тихонько вздохнула.

— Так какие хорошие новости ты мне на сегодня приготовил? — спросила я, пододвигая к себе стопки документов.

— Кажется, мой брат на грани банкротства, — ответил Антон. — Думаю, тебя это порадует.

Я нахмурилась. Опустилась на краешек стула и задумалась.

Нет, меня это не радовало. Несмотря на все, что было, я простила Тимура. Не потому, что ему нужно было мое прощение, а потому, что я не могла дальше двигаться, лелея обиды и злость.

— Не вижу повода для радости, — мрачно отвечаю я. — Он слишком многое сделал, чтобы добиться чего-то. И слишком многое удалил из своей жизни. Что же случилось?

Антон пожал плечами и уставился в монитор.

— Единственный выход из сложившейся ситуации — поглощение фирмы. Он хочет, чтобы моя фирма поглотила его фирму. Таким образом выиграем время, пока все стабилизируется, — тяжело вздохнул Антон.

— И это значит, что мне придется с ним снова пересекаться? — спросила я, хотя ответ заранее знала.

Конечно же, это значит, что мне снова придется вернуть свое прошлое в настоящее. И что снова все смешается, погрузится в хаотичное движение, сбивающее меня с толку, с мыслей, с ног…

— Я постараюсь что-нибудь придумать, — покачал головой Антон.

— Постарайся, пожалуйста, — попросила я и подхватила документы.

Уже у самой двери обернулась, чтобы посмотреть на гримасу, которую скорчил Антон, сделав глоток кофе. Но мужчина в этот раз был настолько погружен в свои мысли и заботы, что лишь покачал головой и продолжил пить кофе, словно так и нужно.

Документы я размножила быстро. Еще быстрее подшила их в папки и… и только потом я пожалела об этом. У Антона не было новых заданий. Он махнул рукой и попросил, чтобы до обеда его никто не беспокоил. А я же не знала, чем себя занять.

Сначала созвонилась с Иркой. Мы с ней помирились после тех странных событий в баре при автосалоне. Более того, для меня стало новостью, что у них с Крокодилом шуры-муры. И что увольнялась она тогда из-за него. Показывала характер.

Сейчас подруга уже не работала. Была в декрете. И я не упускала случая, чтобы подколоть ее тем, что ребенку очень повезло — он будет Крокодиловичем. Прям как наш Крокодил.

Выслушав поток речи подруги, которая, не веря во всякие приметы, просто сметала с полок магазинов игрушки и одежду для новорожденных, положила трубку и потопала к кофе-машине за новой дозой кофеина.

Попутно залезла в социальные сети, проверила входящие сообщения, полистала ленту, повозмущалась повышением цен и, вернувшись на свое рабочее место, погрузилась в себя.

Чего врать, я не могла найти себе место. Я не видела Тимура очень много времени, но знала, что происходит в его жизни. Из обрывков фраз, брошенных Антоном, из журналов, почти на каждом из которых были запечатлены Тим и Аня. Из однотипных заголовков интернет-статей, которые трубили о прекрасной истории любви двух давних друзей…

Я словно сталкерила. Выискивала информацию и как только находила — вздрагивала. Чувствовала, как в груди догорает что-то, чего мне будет очень не хватать.

Нет, это не чувства к нему. Их я научилась блокировать, закрывать на тысячи замков, скармливая ключи своим демонам. Это догорала вера в любовь. Вера в людей. Неотъемлемая частичка моей человечности, которая заставляла меня что-то ощущать, испытывать эмоции.

И все чаще вспоминалась мама, которая как-то сказала мне о том, что рано или поздно через подобное проходит каждый человек. Просто кто-то бросает все силы, чтобы защитить свою душу, а кто-то — я. Наблюдает за этим, утешая, что так будет лучше и проще.

43

— Подстава, — раздался голос Тимура совсем рядом.

Я оторвалась от пасьянса в ноутбуке и подняла глаза. Он стоял рядом. Очень и очень близко. Недопустимо близко ко мне.

На какой-то момент я замерла и испуганно втянула голову в плечи. И лишь спустя пару секунд поняла, как глупо выглядел этот жест. Так, словно я его боюсь.

М-да уж, Татка, ты — балбеска.

На то, чтобы справится с захлестнувшими эмоциями, понадобилось как минимум десять секунд. И их хватило на то, чтобы Тимур успел скрыться за дверью кабинета, в котором работал Антон.

Тихо выдохнула и с силой залепила себе ладошкой по лбу. Как ни странно, шлепок вышел громким, почти таким же, как постановочные пощечины в фильмах о любви. Испуганно оглянулась на дверь, за которой было подозрительно тихо, и еще раз, на всякий случай, вдохнула и выдохнула.

Мало ли, когда мне в следующий раз доведется дышать…

Все, о чем мне говорил Антон утром, словно выдулось ветром из головы. Вот правду же говорят, что у нас, у девушек, в черепной коробке только веревочка… Чтобы уши не отвалились. А все умные мысли вылетают при малейшем сквозняке со скоростью звука.

Так, Татка, соберись. Нужно срочно вспомнить, что я уже, как бы, решила, что ему нет места в моей жизни. И что я, вообще-то, должна тут всем доказать, что ничуть не хуже других. А даже лучше. И что все у меня хорошо, я счастлива и мне нет никакого дела до прошлого, которое постоянно возвращается назад, словно не все двери еще закрыты.

Снова уткнулась в пасьянс.