— Да с вас-то ничего не возьму.

На деда у меня свои планы. Большие.

— Как так-то? Спину мне вон поправила, надо ж отплатиться.

— Вы меня, Николай Петрович, хорошо представьте этому вашему Лагутину. Да так, чтоб он моим работу нашёл. А остальное…

Я махнула рукой. Жалко мне, что ли, рентгеном спину посветить? Не убудет.

— Да ферма большая, а сезонные пьют, как кони! Вот, кто трактор умеет возить, вообще кстати был бы.

— Трактор мои не умеют. А вилами махать, за конями ходить, за другой скотиной…

— Да найдём, найдём работу!

Дед вдохновлённо взмахнул рукой. Я засмеялась:

— Всё потому, что я вам спину подлечила?

— Да я вижу, когда хорошие люди перед глазами.

Мы шли по деревне, и я чувствовала взгляды местных — всей кожей. Женщины смотрели из-за заборов, прикрыв ладонью глаза от солнца. Мужчины кивали Петровичу, а меня словно не замечали. Но я знала, что, когда мы проходили мимо, они сверлили мне спину взглядами. Пусть. Не съедят же.

А потом мы подошли к высокой ограде. Вполне себе современный частокол, но гораздо надёжнее — из светлых сетчатых клеток, заполненной крупными гладкими камнями. А вот ворота были такими, как делали их раньше: металлические, крашеные в нейтральный серый цвет, с узенькой крышей поверху. Калитка ютилась рядом, а на бетонной опоре скромно следил за улицей видеофон. Петрович подошёл к нему и нажал на кнопку вызова, подмигнув мне. Я глубоко вздохнула несколько раз, чтобы успокоить внезапно забившееся сердце.

Честное слово, ни потоп, ни ведьмы, ни даже драконы меня так не пугали, как загадочный Лагутин!

Из видеофона сказали:

— Добрый день. Кто и по какому вопросу?

— Здрасьте, Николай Петрович, привёл вот вам нового человека. Хотелось бы с Ильёй Андреичем переговорить. Принимает ли?

Никто ничего не ответил, зуммер включился с противным звуком, и калитка открылась. Петрович толкнул её и обернулся ко мне, подмигнув:

— Пошли, девонька, принимает.

Я вошла следом за дедом на территорию, которую явно взял под контроль ландшафтный дизайнер, и проследовала до крыльца. Широкого, каменного, высокого. Даже чуть не всплакнула — так оно было похоже на крыльцо княжьего терема в Златограде. Только выложено плиткой, а не деревом обложено. Дверь — прочный стеклопакет — открыла горничная в форменном платье, пропустила нас внутрь. Я огляделась. Красивый дом — светлый, новый — даже ходить по такому стрёмно. Горничная спокойно сказала:

— Подождите в гостиной, Илья Андреич сейчас будет.

— Спасибочки, спасибочки, — с улыбкой ответил Петрович и обернулся ко мне: — Слушай меня, девонька. С Лагутиным держись скромно, но твёрдо. Он любит работящих людей, непьющих. Кого терпеть не может — так это пьяниц!

— Я не пью, — решительно отказалась.

— Вот и хорошо, и хорошо.

Мы прошли в гостиную, которая была больше всей нашей московской квартиры. Люстра, свисавшая с потолка, была больше нашего дивана. Ещё я отметила шикарную мебель с гнутыми ножками и столик с лакированной поверхностью в красивый рисунок. Стены были окрашены в светло-бежевый цвет, и я подумала, что в этой гостиной хорошо принимать гостей. В ней уютно и чувствуешь себя защищённой.

— Добрый день, чем могу помочь?

Вошедший мужчина выглядел обычным бизнесменом. Костюм, галстук, зачёсанные назад длинные волосы. Очень респектабельный, очень серьёзный на вид. И улыбка у него была доброжелательная, располагающая к доверию. Он подал руку Петровичу, кивнул мне:

— Я вас раньше не видел в городе.

Город? Как мило он называет деревню! Петрович ответил:

— Так вот, Илья Андреич, привёл вам пришлых. Работу ищут.

Лагутин осмотрел меня с ног до головы. Не раздел взглядом — и то хорошо. Просто удивился. Платье моё ему не очень понравилось. Простите, сэр, джинсов нет.

— Спасибо, Николай Петрович. У вас есть ещё какое-нибудь дело?

— Нет, — ответил дед, поправив берданку.

— Не задерживаю.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Петрович кивнул и попятился, ещё немного — и кланялся бы, но гостиная закончилась. Дед испарился. Я осталась наедине с царём местных земель.

Май 31 число

Илья Андреевич Лагутин снова посмотрел на меня. На этот раз — в глаза. А я смотрела на него и думала, с чего начать разговор. Но мне не позволили вести партию. Лагутин велел:

— Рассказывайте, кто вы, откуда и почему ищете работу у нас?

Ну правильно. Давайте начинать сразу со сложных вопросов. Я вздохнула и сказала прямо:

— Мы просто люди, которым больше некуда идти, а у вас есть работа.

— Откуда мне знать, что вы не воры и не сектанты?

— А для вас страшнее воры или сектанты? — не удержалась я от сарказма. — Нет, мы не те и не другие. У нас есть руки, ноги, голова. Работы не боимся.

— Мне в моём городе не нужны неприятности.

— Пока что неприятности только у нас.

— Интересно, развейте эту мысль, — он глянул с любопытным прищуром.

Ну щас, вот начну тебе, дядя рассказывать о Златограде, о потопе, о змее-людях и драконах… Обрассказывалась уже прямо!

— Понимаете, мы всё потеряли, — сказала я осторожно. Вспомнила об обозе, который тянулся на несколько километров, о кухонной утвари Голубы, о скарбе, который так берегла Забава… И прямо до слёз пробило. Я-то ладно, а вот как они должны себя чувствовать сейчас! — Сначала вода, потом огонь… А теперь, видимо, медные трубы в вашем лице.

И вытерла глаза ладонью. Живы и хорошо. Наживём. Другое место найдём.

— Специалисты есть? — резко спросил Илья Андреевич.

— В смысле?

— Ну, агроном, ветврач…

Я усмехнулась:

— Таких нет. Но за скотиной ходить умеем. И погоду смотрим, когда сеем. Кузнец есть — он такие вещи куёт, что любо-дорого смотреть!