— Спокойнее, девочка моя, — покачал он головой. — Насладись каждой секундой.

Его глаза смеялись, и я понимала, что он, как и я, испытывает удовольствие от распалившегося огня. Как настоящая послушная девочка, медленно выдохнула и обстоятельно подошла к делу: сперва расстегнула до конца рубашку, затем сдёрнула с него пиджак, а после… опустила свои глаза к чёрному ремню на брюках.

— Пойдём в комнату, — Градов не дал опомниться и, взяв меня за руку, повёл по коридору. Твёрдый пол под ногами сменился мягким ковром. Тонкий, прозрачный намёк, который невозможно не понять.

Наконец, он остановился.

— Я…

— Тс-с-с, — прошептал Градов, прикладывая палец к моим губам, не позволяя продолжить. — Раздевайся.

Под его откровенным взглядом расстегнула и спустила с бёдер юбку, перешагнув её. Следом наступила очередь топа, и я осталась перед ним в белье и чулках — практически обнажённая, но не стыдящаяся этого.

Градов внимательно разглядывал меня, а я не торопилась продолжать, ровно держала спину, глядя на него с вызовом. Так странно… в живую ощутить то, о чём мечтала столько времени.

— Чего ты хочешь, Кристина?

— Вас, — не отвела взгляд, давая понять, что не лгу. Впрочем, он и так видит и чувствует, как сильно влияет на меня.

В ответ он очаровательно улыбнулся и сам расстегнул ремень на брюках.

— Иди ко мне.

Послушно сделала шаг.

— Встань на колени.

Чуть ли не хныкала от жара, который с каждой секундой терпеть всё тяжелее. Скоро от меня останутся лишь тлеющие угольки, но Градову безразлично моё состояние. Он хотел, чтобы я угождала ему.

— Чтобы я прикоснулся к тебе, Кристина, — погладил меня по голове, когда я опустилась перед ним, — нужно доказать, что ты хорошая девочка. Ты же хорошая, послушная девочка?

Подняла на него глаза, смотря снизу вверх — так я ещё больше убеждалась в том, какая он сволочь и чёртов манипулятор. Но это лишь подстегнуло желание — получить его всего, полностью.

Медленно опустила взгляд, скользя по груди, плоскому, но без атлетичных кубиков, животу, вдоль дорожки из волос. К тому моменту, как я опустилась до пояса брюк, ремень уже расстёгнут.

— Дальше сама, — новый приказ.

Прикусив губу, прикоснулась пальчиками к пуговице и расстегнула ширинку, ощущая рукой твёрдый член. Господи, кто бы мог подумать, что чёртов Евгений Александрович будет возбуждён до такой степени из-за меня?

Немного стащила с бёдер брюки, проявляя на свет тёмно-синие боксёры. Слюна стала вязкой, и я с трудом сглотнула её, не отводя глаз от открывшей картины: как эластичная ткань натянулась от эрогированного члена. Впервые за нашу встречу я медлила не потому что хотела специально растянуть время, а потому что наконец-то понимала, что происходящее не сон, и я правда сейчас стою на коленях перед Градовым.

Он намотал на кулак мои волосы и в нетерпении притянул к себе, явно выражая недовольство моей заминкой. Сердце бешено колотилось в груди, а трусики намокли до такой степени, что если бы Градов захотел прямо сейчас взять меня, то ему бы даже смазка не понадобилась. Я готова ко всему. Готова ощутить его внутри себя, но…

Решившись, провела ладошкой по мужскому достоинству и, оттянув резинку, опустила боксёры вслед за брюками. Почувствовав свободу и лишившись сковывающей ткани, перед глазами появился твёрдый член, с гладкой нежно-розовой головкой и выступившей на ней каплей смазки.

Красивый. Не сильно большой и уступающий по размеру Денису, но это лишь к лучшему: Можно попробовать гораздо больше интересных поз, не ощущая боли и не боясь, что тебя сейчас разорвут изнутри.

Подула на головку, с наслаждением видя, как она дёрнулась от моего дыхания, а Градов выдохнул сквозь сжатые зубы. В следующее мгновение слизнула смазку языком и, заведя руки себе за спину, вобрала член в рот.

— Да, девочка моя, — прорычал мужчина, и сильнее сжал мои волосы, вынуждая добавить к ласке язык.

Медленно, издеваясь, выводила на выступающих венках извилистые узоры, чем вынудила Градова сорваться. Он вжал мою голову в пах, заставляя обхватить его член глубже, и начал грубо трахать меня в рот, не позволяя отстраниться.

Я же, не в силах терпеть огонь между своих ног, запустила одну руку к себе в трусики и ласкала себя, прикрыв глаза. Мир за плотно сжатыми веками вспыхивал яркими пятнами — зелёными, синими, жёлтыми, а хриплое тяжёлое дыхание ласкало слух.

— Не смей себя трогать, — хлёсткий голос Градова словно пощечина.

С неохотой и выступившими слезами убрала от себя руки и обхватила член у основания, помогая губам. Градов замедлился, позволяя мне самой выбирать темп, гладил по щекам.

— Смотри на меня.

Открыла глаза, чтобы столкнуться с ним взглядом, и чуть отстранилась, чтобы обвести языком головку, особое внимание уделяя чувствительной уздечке. Думать о том, сколько таких, как я, было у Евгения Александровича, не хотелось. Я не особый мастак оральных ласк, но не заметить, что ему нравится, невозможно. И это льстит.

— Встань.

Поднялась с ноющих колен, зная, что несмотря на мягкий ковёр, на них всё равно появятся синяки. Градов развернул меня и подтолкнул вперёд так, что я упала животом на спинку кожаного дивана. Долгие несколько секунд ничего не происходило, а затем я ощутила прикосновения его ладоней к своей пояснице. Его рука сжала ягодицу, впиваясь в неё ногтями, и тут же отвесила шлепок. А затем… он стянул трусики и прижался ко мне пахом. Каменный член упёрся в поясницу, а, когда Градов надавил мне на спину, заставляя нагнуться, оказался прямиком у чувствительного, горящего центра.

— Какая хорошая послушная девочка, — довольно цокнул языком Евгений Александрович. — Такая мокрая для меня. — Одна его рука продолжала давить на спину, не позволяя разогнуться, а вторая провела по пояснице, попке и ниже.

Я больше не чувствовала мимолётное прикосновение его эрекции, зато на смену ей пришёл его палец, поглаживающий клитор. А затем он соскользнул внутрь меня. Так естественно и так сладко, срывая с губ стон. Крышу снесло окончательно. Удовольствие пульсировало, пока преподаватель ласкал меня своим пальцем, поглаживая стеночки изнутри, а затем начал двигать им.

— Пожалуйста, — голос сорвался.

— Пожалуйста что? — новый шлепок по заднице, а палец исчез из меня, возвращая щемящее чувство пустоты и одиночества. — Чего хочет моя девочка?

Сжала зубы и зажмурилась из-за того, как мастерски он мучил меня, так желающую… чтобы он оказался внутри меня. Весь. Полностью. Без остатка.

— Я не слышу ответ, Беляева, — палец вернулся на клитор, дразня чувствительное место яркостью прикосновения. — Будешь мямлить, как на семинаре, не получишь ничего. Так и останешься… возбуждённая, доведённая до сумасшествия, — он откровенно