— Алекс на это согласился?

— Вчерашняя вечеринка — это начало. Я над этим работаю, — прибавила Хелен.

— Ах… — Пам помолчала, сосредоточенно прокручивая на пальце тонкое кольцо с бриллиантом. — Вы с Челси хорошо поладили.

— Она прекрасный ребенок.

Пам кивнула:

— Спасибо тебе. Она так долго злилась. Я предлагала ей обратиться к доктору, но она заартачилась. А терапия не помешала бы, учитывая, что она ни с кем не разговаривала, включая меня и Алекса. Я рада, что она кому-то открылась. Собственно, это и привело меня сюда. — Она вздохнула. — Мне нужно, чтобы ты организовала интервью.

Хелен откинулась на спинку стула:

— Для вас?

Пам кивнула.

— Алекс знает?

— Нет. Он попытается меня отговорить. — Она помрачнела. — Я люблю его, Хелен, но он всегда берет на себя излишнюю ответственность за семью. Алекс постоянно был моим маленьким защитником, даже будучи мальчиком. — Она печально улыбнулась. — Интервью для меня, Хелен. Мне нужно это сделать.

Хелен импульсивно протянула руку через стол и коснулась ею руки Пам, глядя прямо в глаза:

— Хорошо.

Пам кивнула, поспешно и облегченно вздохнув:

— Спасибо.

Хелен сделала пометки в блокноте:

— А что еще?

Наступила внезапная тишина, Хелен подняла глаза. Пам сидела, сцепив пальцы.

— Как твоя драгоценная дочка?

Хелен улыбнулась:

— В данный момент спит. Пам…

— Хелен. — Пам резко коснулась руки Хелен пальцами, которые вдруг оказались холодными, хотя стояло теплое утро. — Извини, мне нужно кое о чем тебя спросить.

— Да?

— Это личный вопрос. Извини, — повторила она и быстро убрала руку. — Но это не дает мне покоя с тех пор, как ты приехала, и… ну…

— Пам, — неторопливо сказала Хелен, — что бы это ни было, я постараюсь ответить.

Покраснев, Пам произнесла:

— Я должна знать. Ты… Я имею в виду… — Она посмотрела на стол и наконец прошептала: — Ты и Алекс… вы были?..

Хелен выпрямилась на стуле:

— Встречаемся ли мы с Алексом?

— Вроде того. — Пам покраснела сильнее. — Ты и он были когда-нибудь… близки?

С онемевшим языком Хелен уставилась на сильно смущенную женщину. Молчание длилось до тех пор, пока официант не принес их напитки и не отошел к другому столику.

— Нет, — удалось наконец ответить Хелен, когда она взяла высокий холодный бокал. — Могу я спросить, зачем это вам?

Женщина опустила плечи:

— Спасибо за откровенность. Должно быть, у меня галлюцинации. С тех пор как я увидела твоего прекрасного ребенка, ну… — Она опустила глаза от смущения. — Белла точная копия Алекса и Челси в этом возрасте: тот же нос, тот же подбородок. А между тобой и Алексом чувствуется симпатия… — Она быстро осеклась и неуверенно улыбнулась. — Считай это моим страстным желанием стать бабушкой. Ну, — она поднялась, беря солнцезащитные очки, — я не должна мешать тебе работать. Спасибо.

Хелен смотрела вслед уходящей Пам, нахмурив брови. Странно. Очень странно. Как будто Белла могла быть…

Ей в голову пришла ужасная мысль, от неожиданности она ахнула. Нет, Габриэла не могла… Она бы ей сказала!

Ни при каких обстоятельствах ее младшая сестренка, лежа в маленькой больнице и истекая кровью после родов, не стала бы ей лгать перед последним вздохом! Это означало только одно: Габриэла не знала, кто приходится Белле отцом.

Хелен открыла свой дневник и заглянула в прошлогодний календарь. Дрожащими пальцами она провела по датам, подсчитывая.

Алекс и Габриэла встречались с мая. Хелен задумчиво постучала пальцем по июльскому календарю. В том месяце произошло слишком много: Габриэла вернулась из Мадрида, состоялся бал в посольстве, Алекс впервые поцеловал Хелен…

У нее душа ушла в пятки. Хелен совершенно опешила.

Что же ей теперь делать?

Хелен не обратила внимания на шофера, работающего на ее семью, когда тот встретил ее в аэропорту. Усевшись в автомобиль отца, она пристегнула Беллу и молчала, равнодушно глядя в окно всю дорогу до резиденции Валеро.

Когда автомобиль остановился на длинной подъездной дорожке, Хелен наконец очнулась от апатии. Требование явиться в дом Валеро предполагало только одно — неприятности.

Хелен вышла из автомобиля, прижала Беллу к плечу и посмотрела на здание, которое когда-то было ее домом. Ей по-прежнему нравились белые стены, терракотовая плитка и ровные, четкие углы этого двухэтажного дома. Как обычно, сад был ухоженным, а окна сверкали чистотой.

Однако этот дом всегда был жилищем ее родителей и никогда не был ее домом. Она еще раз в этом убедилась, войдя в гостиную, где в каждом квадратном дюйме, от высокого потолка до деревянного пола, царила атмосфера «Смотри, но не прикасайся».

На красивом старинном диване сидела ее чрезвычайно ухоженная мать, элегантно скрестив ноги в лодыжках. Юбка словно с наигранной скромностью закрывала ее колени. Отец Хелен стоял позади, черноволосый и высокий, с угрюмой миной на деспотичном лице. Слева находился Карлос. Прислонившись к полированному бару, брат держал в руке бокал с янтарной жидкостью.

— Что это такое, интервенция? — неубедительно пошутила Хелен, крепче прижимая к себе Беллу.

Вперед вышла служанка и выжидающе встала рядом с Хелен. Хелен нахмурилась.

— Пусть Джулия возьмет ребенка, — приказал Хуан.

Хелен моргнула:

— Зачем?

— Затем, что нам нужно поговорить.

— Так говори! — Хелен впилась взглядом в несчастную Джулию, которая густо покраснела.

— Боже! — Хуан вздохнул и взмахом руки прогнал служанку. — Отлично. Мне не нужно тебе напоминать, Хелен, что я не доволен твоим продолжающимся общением с Александром Рашем.

Она посмотрела на Карлоса. Тот встретил ее взгляд в упор и неторопливо отпил из бокала.

— Это влияет не только на тебя, — серьезно продолжал Хуан, — но и на каждого члена семьи.

— Каким образом?

— Люди сплетничают, — натянуто произнесла Мария. — Твой отец, твоя семья должна поддерживать репутацию в обществе. Слухи и злонамеренные сплетни могут очень нам навредить.

— Так же как слухи о любовной интрижке Уильяма Раша разрушают его семью?

Хелен ждала не материнскую реакцию, хотя Мария с отвращением и презрением скривила губы. Нет, Хелен внимательно наблюдала, как на секунду прищурился Карлос, затем черты его лица разгладились.

— Да, — сказал Хуан. — Чем дольше ты общаешься с семьей Раш, тем больше вреда это наносит.