У обезьян прекрасная долговременная память, то есть их внутренний мир не ограничивается сиюминутным отображением реальности и простейшим реагированием. Он довольно растянут во времени и цепляется за прошлое памятью, а за будущее прогнозами, мечтами и желаниями.

Говорящая обезьяна нехарактерно долго сидит перед окном и смотрит на медленно падающий снег. Потом переводит взгляд на учёного:

— Пора наряжать конфетное дерево!

Обезьяны любят покушать и потому обожают праздники, тем более что на них не только кормят вкусненьким, но и царит общее весёлое оживление. Поэтому американские обезьяны хорошо запомнили, за каким праздником следует какой, и ждали их, спрашивали, не пора ли уже.

Шимпанзёнок, попавший в лабораторию из джунглей ребёнком, потому что браконьеры убили его мать, прекрасно помнил это событие. После того, как его научили говорить, он часто вспоминал об этом, сообщая, что ему тогда было «очень страшно».

О том, как обезьяны в деталях могут планировать будущее, свидетельствует такая история. В одной из лабораторий экспериментаторы, запустив обезьян в клетку и заперев её, забыли ключи на столе. Обезьяны это приметили, и у них тут же созрел коварный план. Дождавшись ухода людей, они отломали планку от стола, стоящего в их клетке, с ее помощью дотянулись до занавески, втащили её кончик в клетку, сорвали и начали накидывать на стол, как лассо. Занавеской обезьяны подтянули ключи к прутьям клетки, открыли замок и вырвались на волю — повеселиться и похулиганить.

Но, пожалуй, таким же впечатляющим, как чувство юмора, оказалось то, что обезьяны способны оперировать воображаемыми предметами, прекрасно при этом понимая, что они фантазируют и играют. Они могут лакомиться нарисованными бананами и другими фруктами, как бы беря их со страницы журнала и отправляя в рот. Они даже умеют играть в воображаемые машинки.

Вы замечали, что дети помладше любят таскать за собой на веревочках всякие машинки, лошадок? Довольно глупое с виду занятие, но маленькие дети находят его привлекательным. Сложно сказать, почему это происходит, но можно совершенно точно сказать, что это наш видовой, точнее, семейственный признак — признак приматов. Говорящие обезьяны в американских лабораториях просто обожали таскать за собой на веревочках разные игрушки! А когда ничего подходящего под рукой не было, они таскали за собой на воображаемых веревочках воображаемые игрушки. Если невидимая игрушка «застревала», обезьяна поддергивала невидимую веревочку. Иногда шимпанзе сидели на шкафу и, перебирая руками в воздухе, подтягивали к себе то ли воображаемую рыбку, то ли воображаемую игрушку за верёвочку. Однажды лаборантка стала свидетельницей того, как обезьяна «привязала» к унитазу эту самую «веревочку». Видимо, чтобы воображаемая лошадка не убежала.

Как-то обезьяна протянула конечности вперед, как бы натягивая перед собой веревку. Исследовательница подошла и как будто бы взяла у неё эту «веревку» подержать, оставив в таком же натянутом состоянии. Обезьяна благодарно кивнула. Видимо, ей было важно оставить эту «веревку» натянутой.

Но обычно обезьяны, как иногда и человеческие дети, смущаются, когда их застают за играми в воображаемое. Дети отмахиваются от заглянувшего в дверь взрослого: «Уходи!» А обезьяны просто перестают играть в свои воображаемые штуки, когда понимают, что их увидели. Видимо, они и сами считают это глупым занятием, которым не пристало заниматься серьёзным приматам.

Когда одна из исследовательниц попробовала на глазах шимпанзе тоже покатать воображаемую машинку, обезьяна пришла в необыкновенное возбуждение. Она испуганно запищала, подбежала к тому месту, где на конце воображаемой веревочки должна была быть воображаемая машинка или лошадка, чтобы убедиться: глаза её не обманывают, никакой игрушки нет, хозяйка, наверное, сошла с ума, если занялась такими глупостями! Какое несчастье!

Но даже когда обезьяны играют в реальные игрушки, они всё равно проигрывают воображаемые ситуации — например, устраивают драку между двумя куклами. Куклы в руках играющих обезьян могут «кусать» друг друга, целоваться, обниматься. В общем, они играют в куклы совсем как дети.

— Я самолётик! — может сказать маленький мальчик маме, раскинув руки. И мама ничуть не встревожится, не подумает, что её сыночек потревожился рассудком. Она прекрасно понимает: он играет, воображает, фантазирует.

Вот так и обученная языку жестов горилла Коко однажды заявила своей воспитательнице:

— Я птица. Я могу летать!

А когда воспитательница предложила ей продемонстрировать полет, обезьяна заулыбалась и объяснила:

— Я не по-настоящему птица. Шутка.

Вот ещё поразительный случай, связанный не с играми и удовольствиями, а напротив, с опасностью. Шимпанзе боятся собак. И вот, гуляя в сопровождении исследователя, обезьяна по имени Бонбониша вдруг заволновалась и начала внимательно осматривать следы на земле, отчаянно жестикулируя:

— Следы собаки!

— Нет, это белка, — отмахнулся собеседник.

Скорее всего, Бонбониша и сама прекрасно видела, что на собачьи следы это не похоже, но ей, наверное, хотелось побояться или проявить бдительность, поэтому она настаивала:

— Нет, собака!

— Здесь нет собак.

— Нет, — настаивала обезьяна, — я знаю, что здесь много собак. Мне рассказали другие обезьяны.

Детеныши обезьян любят всласть побояться. Запросто одна шимпанзе-подросток может надеть маску монстра и начать пугать братьев и сестер. А те в веселом ужасе убегают от нее. В прочие дни маска, никого не пугая, валяется среди других игрушек.

Ну а то, что обезьяны общаются между собой на человеческом языке и даже учат ему своих детей, удивлять не должно.

Мы же тоже учим своих детей тому, что умеем сами.

Это характерно для многих высокоорганизованных животных. Какие-то умения передаются с генами, то есть заложены в нашу конструкцию от рождения или, как сказали бы программисты, вшиты в биос — например, умение дышать или сосать материнское молоко. Другие умения «записываются на винчестер» мозга через научение. Волчица, например, учит волчат охотиться и правильно вести себя в лесу. Всего в гены не запихаешь, тем более что среда или ситуация могут локально измениться, а значит, должны поменяться и навыки. Чтобы умение прописалось в генах, нужны сотни тысяч или миллионы лет. Перепрограммирование через обучение — дело более быстрое. Обезьяны, эти природные древолазы, слезли с деревьев, вышли в саванну, переселились на север и покорили планету. Они научились жить в самых разных климатических условиях, не дожидаясь, пока за ними поспеет эволюция тела. Они сделали это путем научения, то есть с помощью разума. Разум — великий инструмент выживания, приспособительное устройство, позволяющие быстро ориентироваться в изменяющейся среде и быстро приспосабливаться.

В общем, обезьяны учили друг друга и своих детей новым словам. Наблюдения за ними показали, что они используют человеческий язык жестов в общении не только с людьми, но и между собой.