Чтобы обезьяны не скучали, им давали иллюстрированные журналы. Они их с удовольствием листали и весьма живо обсуждали картинки! Выглядело это довольно комично. Обезьян иногда называют четырехрукими, потому что у них в самом деле четыре руки: ногами они могут так же ловко захватывать предметы, как и руками. Так вот, самка держала и листала журнал ногами, потому что руки использовала для разговора (жестикуляции). И порой, увидев изображение мужчины в модном наряде, мечтательно говорила своим товаркам: «Это мой друг!»

Между прочим, в умах говорящих обезьян произошла совершенно та же трансформация, что у большинства людей — тех, которые считают человеческую речь столь выдающимся признаком, что на её основании выделяют себя из мира животных. Когда говорящей шимпанзе предложили множество фотографий и попросили в одну стопку положить изображения людей, а в другую животных, она без колебаний положила свою фотографию в стопку фотографий с людьми. А фото своего отца отнесла к животным. Потому что он не говорил.

Кстати, важный момент — обезьяны, как мы уже знаем, не способны к членораздельной речи из-за особенностей строения голосового аппарата, поэтому их учат языку, основанному на человеческом языке глухонемых. Но уши-то у них всё слышат! Поэтому одновременно с языком жестов их обучали и другому человеческому языку — звуковому, то есть учили названиям разных предметов. Потому некоторые задания обезьянам можно было давать просто голосом, а не жестами. И даже довольно сложные задания! Например:

— Положи ключ в холодильник.

— Сделай укол игрушечной собачке.

— Сначала угости игрушку, а потом съешь сам.

(Кололи и угощали игрушку понарошку, как вы понимаете.)

— Намажь гамбургер зубной пастой.

— Налей молока в колу.

— Налей колу в молоко.

И шимпанзе не путали, что куда класть, что на что намазывать и куда что наливать. Шимпанзе Канзи давал 93 % правильных ответов на заданные устно вопросы. Он прекрасно улавливал разницу в словах, которые отличались всего на одну букву. Исследователи отмечали, что некоторые обезьяны понимают до трех тысяч слов. Они настолько хорошо понимали устную речь, что однажды ученые вдруг поймали себя на том, что перестали обсуждать в присутствии обезьян личные проблемы.

Одну из обезьян научили играть в компьютерные игры, объяснив словами, а не показывая на примере, как пользоваться джойстиком. И как всякий ребенок, детеныш шимпанзе быстро пристрастился к компьютерным играм, изрядно наловчившись гонять монстров по лабиринтам, и начал надолго зависать у монитора.

Я постоянно упоминаю, что обезьяны вели себя как дети и что, глядя на них, мы видим детство человечества. Я делаю это, чтобы подчеркнуть один эволюционный принцип: психология тоже подвержена эволюции. Вот смотрите.

В утробе матери ребёнок по мере формирования проходит всю эволюционную цепочку, которую преодолел до него вид. Поначалу зародыш человека похож на ящерицу — с хвостом и перепонками между пальцами. Потом всё это, конечно, исчезает, и рождается уже нормальный человечек. Но на ранних стадиях развития у плода присутствуют и хвост, и жабры, и многие другие признаки, не свойственные людям. Это свидетельствует о том, что в наших генах записана вся длинная-длинная многомиллионолетняя эволюция, которую зародыш человека проживает за считаные месяцы, развиваясь от одноклеточного существа до царя природы. Он как бы последовательно взбегает по эволюционному древу от самых корней до своей родной видовой веточки, не перепрыгивая этапов.

То же самое происходит и с психологией — как отдельных человеческих особей, так и целых социальных организмов, то есть обществ. Психология людей по мере их взросления меняется. И психология обществ тоже. Некоторые — например, примитивные первобытные сообщества, — психологически застряли в детстве, не слишком далеко уйдя в этом от обезьян. Они эмоциональны, крикливы, импульсивны и несдержаны. А есть взрослые общества, они называются развитыми. Страны с развитым обществом действительно самые развитые в экономическом и научном смысле, и их обитатели обычно отличаются уравновешенностью и умением брать на себя ответственность. А развивающиеся страны, они же — страны догоняющего развития — психологически находятся на уровне подростков, протестующих против всего взрослого и ищущих свой собственный путь развития. В некоторых странах, типа нашей, его называют «третьим путем», то есть не вверх по лестнице прогресса и не назад, а куда-нибудь в сторону. Ничего, по мере развития подростка этот юношеский максимализм проходит. Люди и страны остепеняются и взрослеют.

Эволюция неумолима!

Несмотря на столь впечатляющие успехи братьев наших меньших, некоторые учёные, до сих пор не расставшиеся с человеческим шовинизмом, не верят в разумность животных, в их языковые способности. Ещё и спорят! А что тут спорить, если только нежелающему видеть не ясно, что когнитивные способности животных довольно высоки, что разум прошел длинную эволюцию и развивался на разных ветках эволюционного древа у разных видов параллельно. Просто люди сильно вырвались вперёд.

Почему именно люди? Почему на нашей планете только один разумный вид, отчего представители иных видов не догнали нас и не развились до параллельной цивилизации? Отвечу: было время, когда на нашей планете существовали одновременно несколько видов разумных существ. Но наш вид вытеснил их в конкурентной борьбе из экологической ниши, которой для разумного вида служит вся планета.

На вопрос, почему не появляются новые разумные виды, почему нас кто-то не догоняет в развитии, ответить ещё проще. Потому что мы слишком сильно оторвались. Чем сильнее разум, тем выше скорость его развития. Стоит одному виду немного вырваться вперёд, как разрыв быстро нарастает, и никакие догонялки становятся невозможны. Один чемпион целиком овладевает планетой. В дальнейшем мы увидим, какую форму имеют эти кривые роста разума. Они просто как ракета взлетают вверх!

Когда-то считалось, что язык развился у людей в процессе совместной деятельности по изготовлению орудий, то есть в процессе труда. Люди, придерживающиеся этой ошибочной теории, до сих пор полагают, что настоящий разум есть только у людей, потому что животные практически не изготавливают орудий, а используют в качестве них природные материалы. Гипотеза эта об инструментальном происхождении разума и языка родилась в позапрошлом веке, когда немецкий экономист Маркс развивал очень модную тогда теорию прибавочной стоимости. В те времена экономисты носились, как с писаной торбой, с рабочими, которые делали руками вещи, а труд как изучаемое явление вызывал большой интерес, оттого к труду всё и подгоняли. Чем человек отличается от зверья? Тем, что горбатится! Тогда считалось, что труд сделал из обезьяны человека, соответственно, он же породил и язык.

Это, разумеется, не так. Всё ровно наоборот — язык породил труд, потому что позволил словесный обмен знаниями. А сам язык породило общение, то есть наша видовая, природная, животная социальность.