Бедный поэт выглядел смущенным и обиженным; как видно, улавливать молниеносную смену настроений королевы Марии ему удавалось еще хуже, чем мне. Но я не была от нее без ума, он же, как толковали, был влюблен в королеву по уши.

– Прошу извинить меня, мадам, – подчеркнуто официально произнес он. – Позвольте мне удалиться.

– Ступайте. – Она уже утратила к нему всякий интерес. Приблизившись к столу у окна – самому стылому месту в опочивальне, хотя она, по-видимому, совершенно не ощущала холода – она положила руку на часы. – Я помню тот день, когда король Генрих подарил мне эти часы в день моей помолвки в великолепном новом «Salle des Caryatedes»[48] в Лувре. А потом мы танцевали – о, как мы танцевали!

Поэт незаметно ретировался.

– Сегодня тоже будут танцы, мадам, – промолвила я. – Граф Босуэл не пожалел расходов ни на освещение, ни на дрова, так что в зале будет тепло и светло. Там будет играть музыка, и будут подавать самые изысканные яства и напитки – в конце концов, не каждый день сестра графа выходит замуж за сына короля.

– Только посмотрите на них, – продолжила королева, как будто я ничего не говорила. – «Красивые часы, отбивающие время» – так король Генрих назвал их, когда дарил их мне. Видите, как они стоят на своей серебряной позолоченной подставке, украшенной чеканными цветами, и аквамаринами, и жемчугом? Горный хрусталь на их циферблате так же прозрачен, как самое лучшее стекло. В Шотландии я не видела ничего подобного.

– У нас тоже есть часовых дел мастера, – сказала я. – Правда, сама я их не встречала, но ведь должен быть в Шотландии хотя бы один.

– О да, наверняка и здесь есть часовщики, но я уверена, что тут не сыщутся такие же мастера своего дела, какие изготовили мои horologe fleurie[49]. Она опять задрожала, возвратившись из грез о далекой Франции в холодную юго-западную башню замка Крайтон. – Здесь все другое. Здесь так холодно. Иногда я жалею, что вернулась в Шотландию.

– Не говорите так, мадам. Вы королева Шотландии. Вы здесь родились. Ваше место здесь.

– Нынче вечером я не хочу быть королевой. Пойдите скажите графу Босуэлу, чтобы праздновал свадьбу своей сестры без меня. Я чувствую себя нездоровой и останусь здесь.

Она снова закуталась в плед, плюхнулась на табурет перед камином и угрюмо уставилась на огонь.

– Вспомните пожар в Стерлинге, – сказала я. Надо было опять изменить ее настроение, а я знала, как сильно история в Стерлинге подействовала на нее. – Вспомните древнее пророчество. Вы – королева Шотландии, появление которой было предсказано тысячу лет тому назад.

Она немного выпрямилась и посмотрела на меня сквозь паутину своих блестящих волос.

– Пророчества, – проговорила она. – В серебряном ларце моей матушки тоже хранятся записи пророчеств, во всяком случае, так сказал мне Джеймс. Ваш муж прислал ему письмо с предложением продать ларец.

– Я не знала, что делает Александр, мадам. Мне не следовало показывать ему ларец – теперь я это знаю.

– Но сейчас ларец хранится в надежном месте?

– О да.

– Джеймс говорит, там содержатся секреты. То, что знала моя мать и больше никто. Уверена, там есть и зловещие тайны самого Джеймса, и если ларец окажется у него, он первым делом уничтожит документы, повествующие о них.

– Я не знаю, мадам. Я не заглядывала внутрь.

– Я вам не верю. У вас был и ларец, и ключ от него. Кто бы удержался от искушения? Не лгите мне, Марианетта.

Мгновение я поколебалась. Затем, чувствуя себя так, словно слепо бросаю игральные кости в яму, сказала:

– Хорошо, мадам, я действительно открывала ларец. Но все записи вашей матушки были сделаны шифром. Я не смогла бы их прочитать, и я уверена, что Александр тоже не смог. Так что, какие бы там ни содержались секреты…

– У меня есть все шифры моей матери.

– Неудивительно, ведь записи предназначались для вас.

– Марианетта. – Она вдруг встала, все еще закутанная в плед, в свете пламени ее роскошные волосы блестели, словно у феи. Я почувствовала, как она опутывает меня своими чарами, точно золотой сетью. – Отдай мне ларец сейчас. Клянусь, я исполню все, о чем ты просишь – передам в руки правосудия убийцу твоего мужа, подпишу хартию, подтверждающую, что ты владеешь своими поместьями как вассал короны, никому не позволю выдать тебя замуж против твоей воли. Отдай мне ларец, чтобы я смогла узнать секреты моей матери и навсегда поставить Джеймса на место. Чтобы я смогла держать лордов Конгрегации в узде. Чтобы я имела настоящую власть, как хотела моя матушка, а не была всего лишь марионеткой, которую мой братец Джеймс дергает за веревочки.

Если бы в ту минуту ларец был у меня в руках, я бы отдала его ей.

Но, к счастью, его у меня не было.

– И пророчества. – Она наклонилась ко мне, голос ее ласково уговаривал. – Твой муж написал, что они перевязаны алыми шнурками и запечатаны собственными печатями месье де Нострадама. Les quatre maris – это написано снаружи. Четыре мужа. В конце концов, мне придется выбрать себе супруга, и, имея пророчества, я смогу сделать правильный выбор. Это все меняет!

Она вцепилась в мое запястье и вонзила в него свои длинные острые ногти. От неожиданной боли я с шумом вдохнула в себя воздух.

– Отдай мне ларец сейчас, – повторила она. Голос ее вдруг переменился, стал резким, как внезапный удар клинка. – Кто ты такая, чтобы не отдавать мне то, что по праву принадлежит мне?

Эта перемена в ней поразила меня. Она была похожа на Протея[50], древнее морское существо, способное принимать любой облик. И, подобно Протею, она не сдержит ни одного из своих сладких обещаний, если ее не заставить.

– У нас с вами уговор, мадам, – твердо сказала я. – Я исполню свою часть сделки после того, как вы выполните свою.

Она отшвырнула мое запястье и сбросила с себя плед.

– Посмотрим, – бросила она. – Позовите ко мне Флеминг и Ситон. Я буду готовиться к свадьбе моего брата.

Бракосочетание состоялось в большом пиршественном зале замка Крайтон в соответствии с протестантским обрядом. Теперь никто уже не мог с уверенностью сказать, какую религию тот или иной человек будет исповедовать завтра. Номинально граф Босуэл был протестантом, однако он поддерживал старую королеву Марию де Гиз, которая была католичкой, и пользовался большой благосклонностью у молодой королевы, ее дочери. Власть – вот чему поклонялся Босуэл – мысленным взором я всегда видела его в венке из листьев окопника, похожим на Зеленого Человека древних пиктов. Какие только странные слухи не ходили о вере Босуэла – или его неверии, – а иные и вовсе утверждали, что он занимается колдовством.