По окончанию службы к нам подходит старший жрец храма, приветствует меня с велеречивым почтением, а я склоняю голову перед одним из верховных служителей Четырёх. Мы обмениваемся положенными любезностями, я заверяю жреца, что смиренно преклоняюсь пред Благодатными, как то требуется честной добродетельной женщине, чтущей и волю божью, и мужа своего и не забывающей ни на миг, что даже Тейра Дарующая и Авианна Животворящая прежде всего добрые жёны своим супругам-богам и уж потом богини и матери всему живому в мире человеческом. Жрец меня благословляет, и на том я и Бромли покидаем храм.

Вечером я впервые ужинаю со Стефаном и несколькими его приближёнными в императорских покоях. Завтра состоится венчание фрайна Шевери и фрайнэ Асфоделии, и Эветьен, следуя давней традиции, проводит последнюю ночь холостяцкой жизни отдельно от своей суженой. Он с улыбкой рассказывает, что Лия на традиционные проводы девичества – девичник, так он произносит, – пожелала мужского стриптиза, зрелища для нашей страны возмутительного, невиданного.

Но фрайн Шевери, разумеется, подобных непотребств под крышей своего дома не допустил и объяснил со всей строгостью, что здесь не Вайленсия с её вольными нравами, а в Империи славные мужи раздеваются лишь перед жёнами да любовницами. Я слушаю с интересом, хотя и не понимаю некоторых слов, употребляемых фрайном Шевери, звучащих неожиданно непривычно. Впрочем, теряюсь не только я, однако фрайн Шевери на все вопросы касательно неизвестных слов отвечает спокойно, что это, мол, из старого вайленского наречия.

Кроме меня, из дам за ужином присутствует лишь Шеритта, невозмутимо встречающая разговоры, не вполне подобающие для ушей добродетельных фрайнэ. Я уже знакома с большей частью собравшихся, я регулярно вижу их вместе с императором на благодарениях и в трапезной. Среди мужчин лишь одно новое лицо – фрайн Блейк Рейни, прибывший во дворец двумя часами ранее. Он не старше Стефана, по крайней мере, внешне, худощав, темноволос и темноглаз и, подобно всем, кто видит меня впервые, изучает украдкой. На протяжении всей трапезы я чувствую пристальный его, жгучий взгляд, пусть сама стараюсь не присматриваться к нему открыто. Стефан сразу представляет мне фрайна Рейни, говорит, что они с Блейком знакомы с ранней юности. Я всё равно не могу вспомнить фрайна Рейни, хотя после недолгого времени, проведённого с ним в одном помещении, уверена, что он с не меньшим вниманием разглядывал меня и тогда, в замке фрайна Люиса. Сопровождение Стефана не проявляло ко мне особого интереса, сомневаюсь, что кто-то из них был посвящён в истинные причины ежедневных отлучек императора и осведомлён о наших с ним встречах, но фрайн Рейни видел меня не только на приёме и мог знать больше.

Или действительно знал?

Мне хочется расспросить фрайна Рейни об Эате, не изменилась ли она за прошедшие годы, сохранились ли в прежнем виде места, где я родилась и выросла, где встретила Стефана, где родилась Мирелла, однако я недрогнувшей рукой отбрасываю этот порыв. Стараюсь соблюдать меру и держать дистанцию в общении со всеми посторонними мужчинами, независимо от их возраста и статуса, как делала в Беспутном квартале, где хватало тех, кто малейшую женскую любезность и участие принимал за приглашение и доступность.

Ужин завершается много раньше, чем в трапезной, да и обходится без вынужденных увеселений по окончанию. Мы с Шериттой собираемся покинуть покои императора – я надеюсь хотя бы раз за последние дни вернуться к себе раньше, чем Мирелла ляжет спать, – и Стефан ловит меня за руку, предупреждает о своём ночном визите, если обсуждения результатов поездки фрайна Рейни не затянутся допоздна. Я едва заметно киваю, подтверждая, что всё услышала и поняла, и перехватываю задумчивый взгляд фрайна Рейни. Он почти сразу отворачивается, делая вид, будто всецело занят беседой с Шейдом, но его внимание не укрывается от цепкого, всевидящего ока Шеритты. Она хмурится неодобрительно, и я спешу покинуть императорские комнаты. Возвращаюсь к себе, отпускаю Шеритту, укладываю Миреллу спать и укладываюсь сама. Даже не пытаюсь ждать Стефана, как должно доброй супруге, я слишком рано встала сегодня, чтобы изображать верную мужнюю жену, которой я, по сути, ещё не являюсь.

Стефан всё же приходит – я слышу шаги и шорохи сквозь дрёму. Он забирается под одеяло, придвигается ближе ко мне, но разбудить не пытается. Так мы и засыпаем.

Венчание фрайна Шевери и фрайнэ Асфоделии проходит в небольшом храме Четырёх во Франском квартале. Некоторая поспешность делает его скромным, тихим, сосредоточенным лишь на двоих, представших пред ликами Благодатных, а отсутствие широкого оглашения избавляет от толпы ненужных свидетелей и чужих любопытных взоров. Гостей мало, я знаю почти всех присутствующих, – несколько фрайнов из близкого круга императора, включая Блейка Рейни, фрайн Витанский с дочерью, сестра Эветьена, которую я видела подле него и Лии на оглашении. Незнакомы мне только вторая сестра фрайна Шевери, прибывшая к самому венчанию, да две темноволосые девушки. Впрочем, Стефан сразу поясняет, что одна из них фрайнэ Жизель, третья дева жребия, а другая из свиты вайленского эмиссара. Четвёртую избранную, фрайнэ Нарциссу, я уже вряд ли когда-нибудь увижу – сразу после оглашения девушка вернулась домой и нынче готовилась к вступлению в одну из северных обителей Авианны Животворящей, не стремясь во что бы то ни стало заполучить место при супруге императора.

Сегодня против обыкновения меня сопровождает Илзе. Венчание проходит в узком кругу и по окончанию церемонии в храме молодая супружеская чета и гости перебираются в городской дом фрайна Шевери, где ожидает накрытый пиршественный стол. Собрание немногочисленно, частного толку, поэтому я и решаюсь позвать Илзе, а Миреллу оставить во дворце под присмотром Шеритты. По той же причине Стефану всё равно, кого из двух своих дам я выберу в спутницы, а гости четы Шевери и вовсе не приглядываются к Илзе.

Кроме фрайна Рейни.

Едва увидев меня в храме, Блейк начинает рассматривать меня так, словно не вполне уверен, что я и та дикарка из Эаты – одно и то же лицо. Он не выказывает своего интереса слишком явно, памятуя о границах допустимого, но всё же любопытство его куда больше того, что я привыкла видеть от других придворных.

Лия прелестна в воздушном белоснежном платье, с распущенными согласно обычаю волосами и кажется счастливой по-настоящему, искренне, несмотря на внезапность, поспешность и принуждённость этого брака. Я рада за неё, рада, что произошедшее на оглашении обошлось без непоправимых последствий для неё, рада, что у неё всё хорошо и она всем довольна. Меньше всего хочется видеть на свадебном торжестве молодую супругу с пустым застывшим взглядом, неподвижную, точно потерянную, или, что не лучше, испуганную, затравленную, загнанную в ловушку неизбежности. Мне нравится, как фрайн Шевери смотрит на жену, как он чуть-чуть подаётся к ней, когда она что-то говорит, как держит её за руку. Стараюсь не травить себя горькими мыслями, как буду выглядеть сама, когда придёт мой черёд сидеть во главе свадебного пиршественного стола. Буду ли с той же нежностью улыбаться своему супругу, отвечать на бережное его поглаживание моих пальцев или оледеневший взор мой часами будет блуждать поверх голов придворных?