Обездвижила себя я. Надо дождаться решения шаманов, а там, возможно, станет яснее. Лишь бы стало яснее…

Над кустами, за которые меня отправил Туман справлять нужду, собрался хор голубых птичек. Слова песни они растягивали и возвышали на оперный манер. Ясное дело, их не смущало ни капли то, что пели они фактически при входе в туалет.

Вряд ли я бы невозмутимо облегчилась под оперный концерт. И толку звать Тото, если пернатый хор орет громче ста автосигнализаций.

— А что, вас драконы не пугают? — выкрикнула я. И вправду, раз они боятся драконов, почему не петь чуть тише?

Птицы смолкли и с воплем «Драконы!» взметнулись с веток. Я прикрыла лицо руками, поток ветра пронесся мимо, несколько крыльев задели плечи. Гомон леса перетек в шуршание и в одинокие выкрики, но через пару секунд затих. Чего они?

Пока тишину никто не испортил, я сложила руки в рупор и позвала:

— Тото! Торьбьерн! Тото! Не бойся, лети ко мне!

— Чего орешь? Жить надоело? — послышалось шипение из травы справа. — Драконья тревога, глухая, что ли? — Рогатая змея гневно стреляла в меня жемчужно-белыми глазами. Пятку пронзила фантомная боль. Я невольно отступила. Змея на меня ведь не накинется?

— Неужели от слова «драконы» все прячутся?

Она с шипением качнулась ко мне:

— Не от слова «драконы», а от крика «драконы»!

— Извините, я случайно подняла тревогу… Но, прошу, не спешите объявлять, что тревога ложная. Я ищу друга. Он со мной прибыл в Ибискир, а потом потерялся. Я боюсь, он забился в дупло и дрожит от страха. Хотела позвать, но за пением птиц мой голос никто не услышит.

— Почему нас не попросила позвать? — прозвенел фальцет у уха. Я резко повернула голову: рядом на ветке сидела насупленная голубая птичка.

— Я не хотела мешать вам петь и не знала, можно ли о таком просить…

— Но ты помешала.

Кажется, многие услышали, что тревога ложная, и гул голосов потихоньку вновь набирал силу. Звери и птицы выскакивали из укрытий.

— Как зовут друга? А тебя как зовут?

— Друг — Тото. Я Сияна.

Кивнув, птица вспорхнула к кронам деревьев, распевая на ходу:

— Бедная Сияна потеряла друга!

Ну а мы поможем ей его найти!

Ну а как поможем? Будем петь летая!

И найдем мы друга! Радость-то какая!

То-тото-тото-тото!

То-тото-тото-тото!

Ближайшие птицы увлеклись новой песней, подхватили ее, и скоро по лесу разносилось: «То-тото-тото-тото!» Рехнуться можно! Ну и чудеса! Все-таки в какой волшебный мир я попала! Впервые по щекам скатились сладкие слезы.

Если пернатый жив, он непременно найдется!

Вот только… лишь бы Туман не вышел из дома и не начал ругаться. Еще заявит, песни тут нельзя просить петь, и затащит в дом. С опаской я выглянула из-за кустов, посмотрела на каменную стену — никого. Фух…

— Я тут! — послышался за спиной знакомый голос. Тото? Так быстро?

Моему счастью не было предела! Развернувшись, я на миг застыла. Серые перья, голубые глазки-пуговки, изогнутый черный клюв, гордая шея — это он, мой Тото! Сидел на низкой ветке, крепко вцепившись в нее крючковатыми лапами. Я ринулась вперед и, обхватив пернатого руками, прижала к груди.

— Отпусти! Дышать нечем! — недовольно проскрежетал он.

— Прости, но я страшно соскучилась.

Я ослабила объятья — и Тото выпорхнул из них, вернулся на ветку. Встрепенулся, странно повел головой, захлопал крыльями. Через полминуты успокоился, перестал негодующе встряхиваться — точно в болоте вывалялся.

Он изменился. Наверное, и вправду дело в магическом амулете, который служил ко мне привязкой… Поэтому пернатый не сказал, что тоже соскучился, поэтому вырвался из рук, поэтому не возвращался сам…

Щемящая грусть затопила горечью все внутри. Дружбой была фальшь, ложь, идиотская магия. Сколько Тото из вежливости посидит, прежде чем улететь навсегда?

Если ему лучше на свободе, без меня, пусть летит к чертям собачьим! И скорее! Перед ним плакать не буду… А держать печаль внутри больше не возможно. Она разъедает меня.

Но Тото долго вертелся, выглядывал мне за плечо, взмахивал крыльями, время от времени теряя равновесие.

— Где Туман? — спросил он.

— В доме.

— Чем он занят?

— Не знаю, убирается, кажется, — ответила я без задних мыслей. Дракон, пока шил, разложил на столе много шпилек, ножниц, мелков, линеек — в швейной мастерской столько не водится. Теперь наверняка кропотливо складывал все добро.

Но зачем об этом спросил Тото?

— Вымани его на улицу, — прозвучало иным голосом — голосом Деяна.

Мой крик умер за плотно сомкнутыми губами. Тело стало тюрьмой, я потеряла над ним власть. Сердце яростно забилось о каменную глыбу, жар заклокотал в горле, я горела изнутри.

Привычный вес птицы опустился на плечо, когти впились в кожу до боли. Тото никогда зверски не цеплялся за меня.

— Подними ту толстую ветку, что валяется справа. Спрячь за спиной. Позови Тумана, прижмись к стене, подожди, пока он выйдет за дверь, и огрей веткой по голове. Все запомнила?

— Конечно, Ваша Светлость, — вымолвила я отрешенно.

Рука сжимала ветку за спиной, ноги мягко переступали корни деревьев, глаза смотрели вперед, когда внутри я боролась изо всех сил — бешено, в ярости, в отчаяньи билась, пытаясь расколоть власть слов. Нет, нет, нет…

Пусть лучше у меня сердце остановится, пусть лучше меня разразит молния, чем я заманю Тумана в ловушку.

— Хорошая девочка, — басил голос над ухом. — Упростила мне задачу. Как тебе то, что именно ты привела меня сюда? Вина жрет внутренности? Я бы неизвестно сколько летал над лесом, если бы ты не решила поискать тытхобэя. Проклятый лабиринт. И стволы, и кроны… Только благодаря тому, что я откликнулся на песню, местные птицы провели меня к хижине. Уже хочешь умереть? Не волнуйся, успеешь.

Ноги довели меня до деревянной двери. Слезы задержались у ресниц — каплям никто не позволил скатиться.

— Зови его.

Я раскрыла рот, но в мозгу перемкнуло. Что-то сломалось. От суматошных мыслей, казалось, взорвется череп: «Не знаю имени. Как его позвать? Не знаю, не знаю…»

— Крикни: «Туман!» — прорычал Деян.

— Туман!

В доме стукнуло, и рука сильнее сжала ветку, выводя из-за спины. Кора захрустела под пальцами. Шаг от двери — и свист стрелы прошил воздух. Деян приглушенно вскрикнул на плече, когти разжались, и птица упала мне за спину.

Оковы спали, я выронила ветку. Вихрь эмоций вытолкнул крик из груди, судорога пробрала тело, колени подкосились, я едва устояла на ногах.