– Номер один, – терпеливо повторил Паша, – так называют кокаин, чтобы не палиться. Или просто «первый», если вам так больше нравится… Что ж, девчонки, было приятно познакомиться. Мне пора!

Он ушел, а мы с Леркой еще долго сидели на качелях, болтая ногами и глядя в никуда. Нервная дрожь уступила место обволакивающей апатии. Не знаю, сколько прошло времени до того, как я, поежившись от внезапно осознанного вечернего холода, сказала:

– Ну что? Пойдем?

– Саш… – слабо протянула Лера, – у меня ноги подкашиваются. Не могу никуда идти.

– Честно говоря, у меня тоже, – призналась я, – что же делать? Можно поймать такси…

– У меня есть идея получше. Саш, а что, если нам… Ну, это самое… Прямо сейчас!

Если бы вместо Лерки с подобным текстом ко мне обратился бы застенчивый прыщавый однокурсник, я бы отреагировала на такое нахальство звонкой пощечиной. Но в данном случае я понимала, что речь идет не о посягательстве на мою девичью честь, а о новых ощущениях, которые сулит «номер один».

– Здесь? – с сомнением спросила я.

– А что такого-то? – пожала плечами Лерка. – Темно, нет никого. Мы же быстро. Никто не увидит.

– Вообще-то, ты права. – Леля говорила, что кокаин бодрит. А получить заряд бодрости, пусть и искусственной, нам сейчас не помешает.

– Только вот… Мы же ни разу не пробовали.

– Думаю, что большого ума для этого не надо, – усмехнулась я, – ты же видела, как Леля это делала. Нам понадобится какая-нибудь плоская поверхность и бумажные трубочки, через которые удобно его вдыхать.

– Я в кино видела, что обычно для этого используют стодолларовую купюру.

– Мало ли что ты в кино видела. В любом случае ста баксов у нас нет. Вырвем лист из моего ежедневника, – решила я.

В Леркиной объемистой сумке нашелся потрепанный учебник по истории русской журналистики – именно на него мы и высыпали аккуратную горку белоснежного порошка. Наверное, то было высшей степенью наивности – если бы нас атаковал игривый порыв ветра, то драгоценная пыльца разлетелась бы по двору. Но, как говорится, дилетантам везет – вечер выдался спокойным.

Неловко мы разделили горку на несколько длинных дорожек – так вроде бы делала Леля. Да и с точки зрения элементарной логики втянуть в ноздрю кокаиновую полоску было бы куда удобнее, чем бестолково тыкать бумажной трубочкой в горку порошка.

– Ну, с Богом, – вздохнула Лера, – давай ты первая.

– Почему я? – Я приняла из ее рук бумажную трубочку. – Хотя, что уж там…

Склонившись над учебником, я аккуратно вставила трубочку в правую ноздрю, левую заткнула указательным пальцем, приблизила трубку к краю кокаиновой полосочки, зажмурилась и сделала глубокий вдох. В носу защипало, захотелось чихнуть, но невероятным усилием воли я сдержалась – еще не хватало «начхать» на последние восемьдесят долларов!

– Ну как? – прошептала Лера. – Что ты чувствуешь?

Закрыв глаза, я попробовала прислушаться к собственным ощущениям.

Ничего.

Я пожала плечами:

– Наверное, рано еще. Давай теперь ты.

Лерка осторожно приняла из моих рук трубочку и в точности повторила мои манипуляции. После чего поджала ноги, пытаясь изобразить позу Будды, и чуть не сверзилась с качелей.

– Лер, ты как? – расхохоталась я.

Помолчав, она со вздохом констатировала:

– Пока никак. Наверное, надо было больше вдыхать. Давай опять ты, а потом и я повторю.

Я склонилась над журналом и хотела уже вдохнуть порошок, как вдруг…

…Вдруг почувствовала на своем плече явно постороннюю руку. Это было так неожиданно, что я даже вскрикнула и едва не выронила пепельницу с «номером один». Обернулась, возмущенная, и… похолодела.

Оказывается, за нашими действиями внимательно наблюдали двое мужчин в серой милицейской форме. Поймав мой загнанный взгляд, тот, на чьих погонах было больше звездочек, усмехнулся.

А ничего не подозревающая Лерка тем временем деловито склонилась над журналом. Наверное, я должна была ее предупредить, но у меня перехватило дыхание. Милиционеры меланхолично наблюдали за ее действиями – вот она заткнула пальцем ноздрю, вот залихватски втянула в себя кокаиновую полоску…

– Все ясно, – с добродушной улыбкой сказал тот, что помладше, – что ж, девушки, пройдемте в машину.

Услышав в такой непосредственной близости чужой голос, да еще и мужской, Лера вздрогнула и испуганно обернулась. Когда она осознала, кто именно нарушил наш покой, все краски схлынули с ее лица, а на побелевшем лбу выступили мелкие бисеринки нервного пота.

– К-куда? – переспросила я.

– В отделение, куда же еще, – беззлобно пояснил милиционер, – а вот это мы у вас на всякий случай изымем. – Он ловко выхватил из Леркиной ладони пепельницу с остатками кокаина.

– Мы… ни в чем не виноваты, – выдавила Лера, – пожалуйста, отпустите нас. – И совсем уж по-детски добавила: – Мы больше не будем.

Блюстители порядка, переглянувшись, расхохотались – наверное, предвкушали, как будут рассказывать коллегам нашу полуанекдотическую историю.

– Ну, а может быть, решим вопрос по-другому? – я пошла ва-банк, мысленно прикидывая, сколько денег осталось в кошельке.

– Не вопрос, – меланхолично согласился тот, что постарше, – пять косарей.

– Пять… чего?

– Тысяч долларов, – медленно и внятно повторил он, – и я ничего не видел.

В тот момент я с ужасом осознала, что мышеловка захлопнулась.

Не будь рядом со мною предприимчивой Лерки, кто знает, чем бы закончилась эта история. От смутных догадок меня мутит до сих пор, хоть с того злополучного вечера больше десяти лет прошло. Нас приволокли бы в отделение, в лучшем случае позволили бы родителям позвонить… не представляю, как бы я решилась озвучить маме суровую правду – я, мол, в камере предварительного заключения, привези спортивный костюм и зубную щетку. Состоялся бы суд, дали бы горе-наркоманкам лет по пять вынужденного отпуска. А потом… естественно, о возвращении в университет не было бы и речи, да и достойную работу мы вряд ли бы нашли. В общем, не перспективочка, а мурашки по коже!

Но Лерка, похоже, сдаваться не собиралась. Вскинув голову, она звонко воскликнула:

– Вы что, подумали, что это наркотик? – Последовал истерический натянутый смешок. – Как бы не так! Мы будущие актрисы, собирались репетировать сценку. Это же обычная мука.

Я посмотрела на нее с жалостью – Лерка ухватилась за гнилую соломинку, в этом не было ровно никакого смысла.

– Что ты там болтаешь? – нахмурился старший. – Вот сейчас в отделении установим личность и выясним, какие вы там актрисы… Ха, актрисы, тоже мне!

– Будто бы мы такие дурочки, что стали употреблять наркотики на глазах у всех, – гнула свою линию Лерка, – может быть, я и блондинка, но с ума еще не спятила. Говорю же вам, это мука.