Здесь хвойные и лиственные деревья доставали до небес, укрывали складки гор. Луга пестрели цветами, по ним неторопливо бродили стада овец.

Выйдя из леса, Эллиот вдруг обнаружил, что стоит перед коттеджем с белеными стенами и шиферной крышей. Сбоку от дома расположился огород, где молодая рыжеволосая девушка в перчатках занималась прополкой. Услышав его шаги, она подняла голову и приветливо улыбнулась:

– Вы пришли, мистер Макбрайд! Вот бабушка обрадуется.

Фиона стянула перчатки и быстро направилась к открытой двери в дом, явно рассчитывая, что он пойдет следом. Приняв решение, Эллиот пошел за ней и согнулся, проходя под низкой тяжелой притолокой.

Внутри дом оказался маленьким и теплым. Это было старое жилище арендатора. Обычно такой дом состоял из одной большой комнаты и помещения на чердаке, но за последние годы внизу возвели переборки, поделив общее пространство. Передняя дверь открывалась прямо в кухню и небольшую гостиную, где стояли мягкие кресла, а на полу лежал широкий ковер.

Стены недавно выкрасили, на окнах висели шторы, в ящике за окном буйно цвели цветы. Уютно! Джулиане тут понравилось бы.

Дверь во внутренние комнаты открылась, и оттуда, опираясь на палку, вышла миссис Россморан. Эллиот предложил ей руку, подвел к креслу и убедился, что она удобно устроилась. На кухне ее внучка Фиона наполнила котелок водой из-под крана и поставила его на небольшую черную плиту.

– Спасибо, мальчик мой, – сказала миссис Россморан. – Ты настоящий джентльмен, даром что родственник Макгрегора. – Она похлопала палкой по сиденью второго кресла. – Сядь сюда, а я тебя рассмотрю. Твоя жена приезжала с визитом, но вместе с ней был Макгрегор. Мне не хотелось его видеть. Твоя молодая жена – сплошное очарование. И очень воспитанная – нанесла мне визит, как полагается. Ее мать была из Дунканов. – Старушка заворчала, усаживаясь в кресле глубже. – Дочкой одной из моих школьных подруг. Весьма ветреным созданием была твоя теща. Прелестная, но ветреная.

Эллиот ничего не сказал в ответ на подобные излияния. Только вежливо кивнул и, покорно заняв указанное место, приготовился слушать дальше.

– Мать Джулианы очаровала чопорного Сент-Джона и вышла за него ради денег. Все довольны. В общем, тишь да гладь. Но потом она стала игнорировать его, накупала столько одежды, сколько одной женщине не сносить, и совершенно забросила дочь. Миссис Сент-Джон позволяла слугам делать все, что им заблагорассудится. Это значит не делать ничего. И маленькая бедняжка Джулиана была полностью предоставлена себе. А это нехорошо для ребенка – чувствовать себя одиноким. О, конечно, при ней были няньки и гувернантки. Она закончила школу – ее отец был не из таких, кто мог бы забыть про образование дочери. Но играла она с лакеями и служанками, а по душам говорила с экономкой и дворецким. Лоском, который приобрела мисс Сент-Джон, она обязана самой себе. И академия искусств, которую она посещала, тут ни при чем. Я вообще отношусь к этому как к пустой трате времени и денег.

Эллиот вспомнил, что, когда в детстве они с Эйнсли ездили в дом Джулианы, им никогда не разрешали заходить в комнаты миссис Сент-Джон. Джулиана делала вид, что ей это безразлично – то была некая данность, когда дети не общаются с родителями, – но Эллиот видел, как она переживала, если им доводилось случайно столкнуться с ее матерью и та совершенно не обращала внимания на свою дочь.

– Не удивляйся тому, что мне все это известно, мальчик мой. Может, я и похоронила здесь себя, но мне известно все о любой шотландской семье в этой стороне и туда дальше, к Оркнейским островам. И я получаю письма грудами и грудами.

Фиона внесла поднос с чаем и поставила его на стол.

– Совершеннейшая правда, мистер Макбрайд. Каждый день – письма и письма. И сама отправляет их пачками.

– Поэтому я знаю все про твою молодую жену. – Миссис Россморан жестом указала внучке, чтобы та сначала налила чай Эллиоту. – Она хорошая девушка. Это то, что доводилось слышать о ней. Я только покачала головой, узнав, что она выходит замуж за Беркли. Он ей не пара, чужой человек здесь и практически без рекомендаций. И семья у него невыносимо скучная. Слава Богу, он сам ушел, и к кому! К учительнице музыки! Ну может, той это будет в радость.

Эллиот попробовал свой чай.

– Я очень рад, что он ушел с дороги.

Миссис Россморан приняла от Фионы свою чашку двумя руками, но они не дрожали.

– Еще бы! Я всегда считала, что из вас с Джулианой получится прекрасная пара. Тут еще твоя сестра – ее лучшая подруга, а ее отец с твоим братом вместе ворочают финансами. Кстати, почему мужчины так рвутся заниматься финансами, не понимаю. Последнее время земля перестает интересовать людей, зато банкиры и торговцы правят миром. Я слышала, ты тоже кое-что отложил впрок.

– Немного. – Эллиот пил чай. Разговор с миссис Россморан становился забавным – он слова вставить не мог.

– Сделал деньги на субконтиненте, так ведь? Многие стремятся туда, чтобы заработать состояние, и заканчивают в нищете, либо умирают от болезней, либо попадают в зависимость от пагубного зелья. С тобой такого не случалось, я права? Ты держал голову в холоде и зарабатывал на дураках англичанах, которые хотели научиться у тебя, как делать деньги. – Мисс Россморан хмыкнула. – Умный мальчик! Когда я была ребенком, я видела, как сассенахи сгоняли наших фермеров с земель, как выжигали их жилища, чтобы превратить Шотландию в свое огромное пастбище для овец. Как будто мы сами не могли на этом заработать.

Все было не так просто, но Эллиот не собирался поправлять ее. Откровения миссис Россморан заставляли немного отступать темноту.

– Что теперь собираешься делать? – Она замолчала, чтобы глотнуть чая. – Молодой Хэмиш сказал, что ты безумный, как шляпник. Хотя, на мой взгляд, ты в здравом уме. Хэмиш еще сказал, что у тебя бывают припадки. Мой внучатый племянник любит преувеличивать, но, наверное, зерно правды в его словах есть. Ты обращался к докторам?

– Обращался. От них мало толку. – Патрик предложил ему специалиста, который выслушал Эллиота, много раз сказал «хм» и прописал курс ячменного отвара.

Миссис Россморан фыркнула:

– Доктора говорят лишь то, что ты хочешь услышать, заплатив им. Могу поспорить, он дал тебе какую-нибудь дрянь в черной бутылочке, которая оказалась совершенно бесполезной. Или сказал, что все это чепуха и тебе нужно просто взять себя в руки. Теперешние доктора что-то уж слишком молоды. Выходят из университетов с совершенно претенциозными представлениями о том, что происходит внутри тела. Они не обращают внимания на жизнь, которою живет человек, я права? – Она похлопала Эллиота по обтянутому килтом колену. – То, чем ты занимаешься, мальчик мой, называется горевать. Оплакивать себя. Потому что ты уже не будешь таким, каким был, я права? Ты насмотрелся всего и очень серьезно пострадал. Человек, которым ты был раньше, больше не вернется.

Все так и есть. Правда в каждом слове. В том, чтобы услышать такую резкую оценку самому себе из крошечных, сморщенных уст миссис Россморан, было что-то и удивительное, и успокаивающее.