– Что? – Элариан посмотрел на него.

– Ах, ничего, – с демонстративной небрежностью ответил тот.

– Я все слышал.

– А зачем тогда задаешь глупые вопросы?

Оба улыбнулись друг другу, и наконец Ашер подошел к Элариану, который по-прежнему возился со своими матерчатыми ботинками.

– Будет весело, обещаю. Мы будем танцевать, смеяться, пить медовое вино и забудем обо всем остальном. О правилах и обо всем, в чем нам нужно разобраться, о границе с миром смертных и конфликтах в Совете. Нам нужно отвлечься. Михаэль тоже придет. И приведет с собой своего стеснительного приятеля. Таррелль или как-то так его зовут.

– Тариэль, – поправил его Элариан.

Ашер отмахнулся:

– Или как-то так. Рахель еще не знает, явится ли она, Ахру предпочитает проводить время в одиночестве или с Артасом, – он снова рассмеялся, – все равно никто не может выносить этого зануду.

– Ты мог бы, по крайней мере, попытаться найти с ним общий язык.

– Он-то тоже не пытается. – Брат улыбнулся, нахально и как-то по-дьявольски.

Ашер часто шутил и в целом держался более расслабленно. Артас, напротив, принимал слишком всерьез мировое равновесие, баланс между светом и тьмой и вопросы о границах, которые как раз сейчас оказались в центре внимания, и правила, которые нужно было установить.

Ашер налил два бокала вина.

– Ролан тоже будет, и с ним еще несколько.

– Я единственный, кого не спрашивают, а просто тащат туда?

– Возможно.

Элариан взял бокал у Ашера. Он терпеть не мог вино, но выпил его одним глотком.

Лия.

Думая о ней, он всегда волновался, хотя они были вместе еще совсем недолго.

– Похоже, кто-то хочет пить. Я пока пойду. Увидимся позже.

– Почему? Мы же встречаемся прямо в Бруме?

– Мне нужно найти Лию. Она сказала «да», когда я спросил ее, хочет ли она, чтобы я ее проводил.

С самонадеянным выражением лица Ашер исчез, прежде чем Элариан успел хоть как-то отреагировать.

– Теперь, вспоминая об этом, я могу лишь улыбаться. Я не задумывался о том, насколько это приятно – вызывать старые воспоминания. Довольно долго я держал их под замком.

Мила понимающе улыбнулась ему.

– Значит, Цето, Ашер и ты были дружны с Советом Светлых? С…

Ей было так сложно произнести это имя, что она запнулась, стиснув зубы.

– Да, с Рахелью, Артасом и Ахру, – помог ей Элариан. – Эти трое создали Совет Светлых. И с Тариэлем, Михаэлем и Иезекилем. Последний присоединился к нам немного позже, не тогда. А Бруме – это огромное пространство, которое Ашер создал в нашей сфере. Оно было похоже на огромную известняковую пещеру. Повсюду сверкающие камни. Вода капала со стен, зал освещали факелы. Там была какая-то особая магия. Ашер придал ему еще одно важное качество: свободу. Это пространство было связано со сферами Света и Тьмы. Там были только Вечные. И никого больше.

– И что случилось вечером?

– Я узнал, что Ашер пригласил Лию для меня и что он рассказал ей, что она мне нравится. Лия была особенной. Маленькая и хрупкая, но с несгибаемой волей, она излучала чувство собственного достоинства. Она была храброй – более храброй, чем я. Потому что она просто подошла ко мне и просто поцеловала. Без предупреждения. И спросила: «Почему ты ничего не сказал? Зачем ты заставил меня ждать?»

Покачав головой, Элариан подумал о случившемся, стараясь сохранить воспоминание о ее лице, о ее поцелуе, о чувствах, которые он испытывал, обнимая ее, о звучании ее смеха.

– Я понятия не имел, что я ей нравлюсь. Тогда она хорошо умела это скрывать. Если бы не Ашер – кто знает, как бы все сложилось. Потому что Ролан тоже был в нее влюблен. Он не принял наших с Лией отношений и потому постоянно преследовал ее, приставал к ней. Лия не нуждалась в моей помощи, потому что она прекрасно могла постоять за себя, но мне было не по душе, что он обращал на нее внимание. И когда я однажды застал его в тот момент, как он пытался поцеловать Лию, я создал место, походившее на кошмарный сон: Кратер. Я был старше Ролана, злее и явно могущественнее. Не задумываясь, я отправил его туда, угрожая ему, что в следующий раз не буду столь милосерден и что ему следует хорошо подумать, стоит ли ему вообще когда-либо выбираться из Кратера.

Элариан глубоко вдохнул.

– Он послушался? – нерешительно спросила Мила.

– Более или менее. Лия время от времени посещала человеческий мир. Он восхищал ее, а в те времена единственным правилом было не вмешиваться. Нельзя было влиять на людей и на их судьбы, но в их мир можно было являться без маскировки. Ролан часто появлялся там следом за Лией. Она рассказала мне об этом. Тогда мы часто ссорились, потому что он был ей симпатичен. Не так, как я, но все же она охотно проводила с ним время. Меня это бесило. Прежде всего потому, что Ролан делал ее еще более безрассудной. Они заключали пари насчет событий в человеческом мире и слишком сильно приближались к людям, находили среди них друзей. Серая зона, которая могла быстро стать опасной. Но хуже всего было то, что Лия однажды сказала ему в лицо, что любит меня и что никогда не будет с ним вместе. И тогда Ролан попросту вернулся в Кратер и оставался там – пока не наступило время для мести.

– Что ты сделал?

– Ты разве его не видишь? Не видишь, что я сделала?

– Дорогая моя, ты нарушила правила. Ты вмешалась. Ты сделала то, что нам запрещено, – в отчаянии возразил Элариан. Они стояли в толпе людей, и Лия с гордостью показывала ему, что она натворила.

– Люди страдают. У них нет ничего, на что они могли бы опереться. И я дала им кое-что.

– Ты намеренно передала человеку часть своей силы. Это неправильно. Разве ты этого не понимаешь?

– Нет! Я помогла им. Этот человек сумел вернуть зрение слепому. Он дает другим надежду.

Он отчетливо ощущал отчаяние и боль Лии. Элариан коснулся ее лица.

– Ты хочешь делать добро. Я понимаю. Но нам нельзя так поступать. Мы не знаем, к чему это может привести.

По ее лицу беззвучно заструились слезы.

– Как может что-то хорошее кончиться плохо? И как может что-то хорошее оказаться плохим?

– О Лия, моя дорогая. Ты знаешь, как все обстоит на самом деле. Хорошее может быть плохим, оно может оказаться плохим точно так же, как зло может стать добром. Равновесие многообразно, баланс – это не только Свет и Тьма. Противоположности могут смешиваться и перетекать друг в друга.