Наконец, проект был готов, перечислены деньги на все нужные счета. Рабочие, которых полтора месяца кормили обещаниями, повеселели и прорубили квадратный люк в перекрытии между этажами. Пока к нему подставили деревянную стремянку. Время было заливать пол. Утром со строительной базы пришли два грузовика: «Газель» привезла смотанные в барабан гибкие трубы, арматурную решётку и пробку для теплоизоляции, бортовой «ЗИЛ» – партию цемента и песка. Рабочие разгрузили машины и за день подняли по лестнице всё, кроме песка. На базе напутали – прислали его четыре тонны, но не восемьдесят мешков по пятьдесят килограмм, как было оговорено, а наоборот: пятьдесят – по восемьдесят. Носить на себе пятипудовые мешки рабочие оказались наотрез.

– Ну его на фиг, трясущимися руками потом работать, – так выразил общее настроение бригадир дядя Фёдор, когда Анатолий ближе к вечеру приехал на объект.

– А если рассыпать? – предложил Толя, глядя на небольшую с виду горку мешков под лестницей. – Один напополам?

– Целый день на это уйдёт.

– Надо позвать специальных людей, – предложил Мага, – а уж они будут рассыпать или так понесут, это их дело.

– Да, это, наверное, лучше всего, – согласился Анатолий. – Много будет материалов, мы задолбаемся и носить, и делать…

– Я в прошлом году работал с одним парнем, – вспомнил Герыч. – Плитку клали. Так он настоящий слон. Для него этот мешок – что подушка пуховая.

– У меня есть такие знакомые, – сказал Анатолий. – Силачи, блин, но все с приветом. Один… помнишь, Мага! – здесь Толя расхохотался и продолжал с трудом: – От зеркал шарахался. Мы уж стали их завешивать, от греха подальше. Ещё один был, как-то захотел больше денег. Я говорю: заплатил же, как условились… Накинул бы ему процентов двадцать, работа тяжёлая. Но он вдруг заплакал, как в детском саду. Лицо в цементе, сопли размазывает кулачищами!.. Я впечатлился и накинул двадцать пять.

– Нет, этот нормальный, – заверил Герыч. – Спокойный такой, ненапряжный совсем. Музыкант по образованию. У меня есть телефон, звони. Вдруг он свободен?

– Хорошо, скажи номер. Я со своего, – ответил Анатолий.

Андрей обрадовался нежданному предложению и в тот же вечер дозвонился до Володи, изнывавшего без дела приятеля по ремонтам. Назавтра в девять утра, в рабочих костюмах, перчатках с обрезиненными ладонями и пиратских косынках, они разглядывали кучу мешков под лестницей. Вроде, небольшая. Но оба знали, что это обманчивое впечатление. Нельзя поддаваться ему и рвать с места в карьер. Они вдвоём поставили мешок на подоконник, другой мешок – снова вдвоём – подняли Володе на плечи. Андрей взял груз с подоконника, напарники перекинули через головы пустые хвостики мешков и неторопливо, чуть разворачивая стопы, зашагали наверх.

– Ну, как ощущения? – спросил Андрей после четвёртого рейса.

– Придавливает, – ответил жилистый Володя, сам весивший не больше мешка. – Но пока вниз добежал, успел отдохнуть.

– И хорошо. До обеда справимся. Сто шестьдесят нормально будет? Чёрный Саня как-то просил двести, но это, по-моему, наглость.

– Думаю, нормально сто шестьдесят.

Среди рабочих, делавших ремонт, прежде Андрей знал одного Герыча, мастера на все руки. Утром, пока переодевались, и в перерывах между ходками, успел познакомиться с другими и заглянуть в чертежи, лежащие на столе. Несчётное множество комнат, лепные потолки, зимний сад, кинотеатр, тренажёрный зал с сауной… Сколько же здесь работы! Пока что мастера промеряли отвесами вертикальность голых стен и только присвистывали: в одном месте восемь сантиметров кривизны, в другом – целых одиннадцать.

– Это ещё не самое худшее, – сказал Мага, флегматичный аварец лет тридцати. – Тут мы сделаем картину с выставки.

Он развязал и высыпал на пол первые принесённые мешки. В бумажных упаковках цемента вырезал окна для лопаты и стал загружать маленькую бетономешалку: одну лопату цемента на три песка. Рабочие застелили пол в будущей спальне тонкими пробковыми листами, сверху положили решётку, волнисто растянули белые гофрированные трубы и, как только изготовилась первая партия раствора, принялись толстым слоем укладывать его на пол.

Анатолий, нагруженный коробками сока, пиццей и сигаретами, поднялся в квартиру, когда внизу остался последний десяток мешков.

– Отдохните пока, давайте посчитаемся, – отозвал он в сторону Андрея. – Сколько берёте?

– Мы подумали… сто шестьдесят рублей за тонну на этаж – нормально? – спросил Андрей, готовый в случае торга скинуть двадцатку.

– В самый раз, – ответил Анатолий.

– Тогда, – Андрей быстро проверил в уме свои подсчёты, – сто шестьдесят на четыре тонны: шестьсот сорок, на восемь этажей: пять сто двадцать. Но мешки нестандартные, уж больно давят… – он чуть замялся.

– Понятно. Значит, шесть, – сказал Анатолий и достал из папки ведомость. – Как вас обозвать для бухгалтерии? ООО «Рубин» подойдёт?

– Можно сразу «Зенит», – ответил Андрей.

– Слишком бросается в глаза. Ладно, будете «Атлант», – решил Толя. – Значит, шесть тысяч. Так и напишем.

Но в ведомость Анатолий занёс восемь тысяч и, когда Андрей расписался, отсчитал ему семь. Шесть из них Андрей разделил с Володей, не сказав о последней, но и не взяв себе организаторские десять процентов. Оставшиеся пять рейсов напарники завершили как раз к обеду. Рабочие, умывшись, накрыли стол клеёнкой, заставили кружками и тарелками, вынули из холодильника помидоры, хлеб, сосиски в контейнерах для микроволновой печи. Радиоприёмник прокашлялся и сипловато запел: «Водила, трогай, погнали, забудь свои заботы и печали…» Андрей с Володей вымылись тщательнее рабочих и сменили пропотевшее бельё на свежее.

Анатолий достал из сумки альбом с фотографиями, передал дяде Фёдору. Вокруг тут же собрались любопытные.

– Иди сюда! – позвал Герыч Андрея, который, стоя на газете, натягивал джинсы на могучие, резко утолщающиеся выше и ниже колен ноги. – Посмотри, как шеф танцует польку-бабочку.

Толя протянул руки, чтобы отвесить ему шпалу. Герыч поставил блок, но попался на обманное движение и был схвачен за нос.

– Осторожнее, да? – укоризненно сказал Мага, приподняв банку с кипятильником над закачавшимся столом.

– Это в апреле, наш клуб после конкурса, – объяснил Толя. – Мы там победили в своём классе. Только сейчас напечатал.

Андрей склонился над снимком, сделанным в светлом зале на фоне высокой сцены. Человек двадцать девочек и ребят: в основном школьных лет, но кто-то и старше. Девочки с алыми губами и огромными ресницами, парни с необыкновенно ровными проборами в блестящих волосах, но все уже в повседневных брюках, рубашках, свитерах, все с улыбками радости и облегчения на лицах.

– Надо же, я её знаю! – сказал Андрей.

Виктория Кирсанова, его знакомая с ладожского берега, стояла во втором ряду справа. Ни капли не похожа на себя летнюю; Андрей узнал её по дерзкому взгляду и приподнятому, округлому подбородку. Справа от неё был прямой как струна мужчина в смокинге: вероятно, тренер.