Лена выскочила из-за стола:

– Так если он вызвал «Скорую помощь», может, Рита жива еще!

– Кто-то из наших сразу побежал. Теперь говорят, что две пули в грудь в области сердца и одна в голову. Крови немного, да и ту дождем, наверное, сразу смыло.

Лена вышла в коридор, увидела сотрудников, стоящих вокруг мокрого охранника, который что-то увлеченно рассказывал, размахивая руками. Подходить к ним она не хотела, да и не могла. Ноги подкосились. И Лена прислонилась спиной к стене.

– Я сейчас успокоительного принесу, – прилетел откуда-то голос Дмитрия Натановича.

Очень скоро приехали полицейские и следователи прокуратуры. Коллектив собрали в зале служебного буфета. Предложили всем, кто что-то знает или видел момент преступления, остаться, а остальным разойтись по кабинетам и ждать, когда пригласят. Все тут же поднялись и направились к выходу. Лена тоже встала, но один из следователей громко поинтересовался, есть ли здесь Зворыкина.

Лена осталась сидеть. И следователь остался лишь один. Он подошел к ее столу, придвинул к себе свободный стул и спросил:

– Вы позволите?

Она не успела ничего ответить, следователь почти сразу опустился напротив.

– Вы последняя, кто видел Ковальчук живой.

– Последним видел ее охранник, – уточнила Лена, – но Рита действительно вышла из моего кабинета, где у нас была беседа.

– О чем говорили?

– О работе. Рита рассказала, что нашла себе новое место. В крупной корпорации, с хорошим заработком, я думаю.

– Какие у нее были отношения с коллективом?

– Ровные. Ссор ни с кем у нее не было. И на нее ни у кого никаких обид.

– А у вас с ней какие отношения были?

– Приятельские. Мы учились на одной кафедре, и здесь она помогала мне советами.

– А с личной жизнью у нее как?

Лена пожала плечами:

– Рита была не замужем. А о том, был ли у нее постоянный поклонник, сказать ничего не могу. У нас не принято обсуждать личную жизнь – специфика работы такая.

Следователь кивнул.

– Про то, что у нее с кем-то был конфликт, кто-то ей угрожал, вы ничего сообщить не можете? – спросил он.

– Если бы знала о чем-то подобном, рассказала бы сразу.

Следователь молчал. Потом посмотрел Лене в глаза:

– Вы точно не знаете, за что могли застрелить вашу подругу?

– Уверяю вас…

Он поднялся из-за стола. Лена, поняв, что опрос закончен, тоже.

– На днях был задержан некий Николай Зворыкин, – произнес следователь. – Это не ваш родственник, случайно?

– Это мой муж. Но только он ни в чем не виноват. К нам уже приходили с обыском, и следователи могли заметить, что мы живем очень скромно. Муж весь свой заработок тратит на свои изыскания. А я в школе работала – тоже понимаете, сколько зарабатывала. И когда мне предложили перейти сюда…

– Я просто так спросил, просто вспомнил фамилию.

– Можно вас попросить?.. – тихо произнесла Лена.

Но следователь не дал ей договорить.

– Нет, – сказал он и повернулся, чтобы посмотреть на освещенную разноцветными лампочками барную стойку.

Дождь за окном продолжался, но его интенсивность значительно снизилась. По стеклам сползали два прилипших тополиных листа, сползали неторопливо, то останавливаясь, то торопясь так, словно каждый из них нацеливался достичь жестяного подоконника первым. Лена вернулась к своему столу. Вспыхнул монитор.

…Человек, лишенный фобий, не стремится к власти или богатству, потому что окружающая действительность и общественное устройство не представляют угрозы его внутреннему миру. Лишенный страхов человек живет тем, что наполняет его мысли и желания, а его желания и мечты не направлены на возвышение собственной личности. Внутренний мир человека не влияет на статус члена общества, но помогает поддерживать нравственный идеал, которому противоречит общественная среда. Цель всякого творчества – достижение этого идеала независимо от того, насколько разнятся образы прекрасного, рожденные сознанием творческого человека, с принятым в обществе понятием о добре и зле, и с допустимым для достижения внешней цели понижением нравственного порога…

Лена прочитала текст, набранный ею два дня назад, и не могла понять смысл, как будто это написал незнакомый человек, живущий в далеком от нее мире, где можно давать советы, не изменяющие ни мир, ни судьбу.

В сумочке затренькал мобильный. Зворыкина ждала, когда телефончик перестанет надрываться, потому что разговаривать ни с кем не хотелось. Но пиликанье продолжалось, и она решила ответить.

Звонил Валерий Иванович.

– Прошу меня извинить, – сказал он, – я только вчера узнал о неприятности, случившейся с вашим мужем. Разумеется, в эту чушь с вымогательством не поверил и кое-что попытался узнать. Вам удобно говорить сейчас?

– Что-то про Колю узнали? – спросила Лена.

– Немного. Если хотите, можем встретиться и поговорить. На самом деле я в машине сижу на соседней улице. Хотел подъехать, но возле вашего офиса стоит полицейская машина и еще одна, следственного комитета. Что-то случилось?

– Перед входом час назад застрелили нашу сотрудницу.

– Интересный поворот.

Лена посмотрела на часы и удивилась. После убийства Ковальчук прошло почти два часа. Время словно провалилось куда-то, не оставив в памяти никаких событий, кроме короткого разговора со следователем.

– Подъезжайте ко входу, – сказала она, – я через пять минут спущусь.

Она выглянула в окно, за которым продолжал понемногу капать уставший дождик. Потом посмотрела на вешалку, где еще совсем недавно висел ее плащик, выключила компьютер. Хотела подняться – и поняла, что не может. Сердце сдавило: то ли от жалости к Рите, то ли из-за боли за мужа, то ли от страха перед будущим, которое приближается, неотвратимо прыгая через провалы времени и пустоты бытия.

Валерий Иванович вез ее домой. Едва отъехали от офиса, он спросил:

– Не ту ли сотрудницу застрелили, у которой была связь с Кадиловым?

– Именно ее. А как вы догадались про их отношения?

– Заметно было сразу, как они смотрят друг на друга, как разговаривают… Соперниц у нее не было?

– Не знаю, – покачала головой Лена.

И, чтобы сменить тему, спросила:

– А у вас что нового?

– Начнем с того, что я сегодня видел Николая. Как вам известно, он в райотделе, в камере предварительного заключения. Сегодня суд должен был избрать ему меру пресечения. Под подписку его, разумеется, не выпустят. И под залог тоже. Скорее всего, перевезут в следственный изолятор.