— Если был здесь, почему не поднялся?

— Нужно уладить одно дело — мужчина чуть улыбнулся, намекая на криминал — Понимаешь?!

— Знаешь, забудь. Я передумала ехать. Сейчас наберу ему и все выскажу — тянусь за мобильным телефоном, но мужчина перехватывает сумку — Тебя не посылал Тимур. Верно? — твердым голосом произношу.

— Ты сообразительная — Стас вынул пистолет и направил на Лану — В клинику, тоже не вызывали.

— Что ты делаешь? — инстинктивно прикрываю живот.

— Прости. Хочу защитить брата, так же как он оберегает и заботится о семье, но…

— Я не угрожаю Тимуру.

— Не угрожаешь. Ты и есть угроза. Брат хочет выйти из игры.

— Что в этом плохого? — стараюсь говорить спокойным и уверенным тоном, мысленно молясь чтобы кто-то заметил

— Ему не дадут. Тимур многим перешел дорогу. Его кличка “Дьявол”, потому что, управляет судьбами других. Все хотят, либо работать с ним, либо убить его. Даже представить не можешь какие дела проворачивал. Никто еще не рискнул даже совершить покушение или бросить вызов. Сейчас ты — слабое место. Как только Тимур выйдет из Совета, то начнется охота. Даже такой профессиональный киллер, как мой брат, не сможет справиться со множеством людей, жаждущих отмщения.

От этих слов, по-настоящему, становится плохо, внутри все холодеет. Понимаю, Тимур не святой, знаю об убийствах, оружие. Видела, как люди в панике бегут при одном лишь упоминании имени, осознание, насколько муж опасен и как погряз в криминале, пришло только сейчас.

— Если убьешь, Тимур не простит тебя. И как сможешь жить с этим? Смотреть брату в глаза?

— Знаю лишь одно, если умрешь, то брат вернется. Станет прежним…

— Убийцей. Будет еще злее, чем прежде. Цепным псом для дяди — перебиваю и вкладываю в голос твердость.

— Дядя защищает и заботится. Прости. Хочу счастья для Тимура, и не хочу его смерти.

Затвор пистолета, сильная пронзающая боль и родной голос.

— Лана, черт. Лана.

Открыв глаза, вижу Тимура, направляющего пистолет на брата.

— Не надо. Стас не виноват. Не убивай, не сможешь с этим жить. Прошу — затем темнота, ощущение полета и только голос мужа, умоляющего не отключаться.

Очнувшись в больнице, первое, что увидела — это черные родные глаза.

— Позову доктора.

— Не надо — вижу растерянность на лице — Кажется, мы поменялись местами — чуть улыбаюсь.

— Хорошо, что шутишь.

Тимур присаживается рядом. С любовью и переживанием смотрит, держа за руку. Медлю с главным вопросом, хотя подсознательно все понимаю.

— Ребенок… он…

— Прости — впервые на лице, такого человека, как мой муж, отразилась печаль.

Слезы сами стали скатываться с глаз. Нечеловеческий гортанный крик, режет резко слух. Не сразу понимаю, что именно я издаю его. Тимур сжимает в объятия, что-то говорит, затем вбегают врачи, укол и вновь темнота и невесомость.

Когда открываю глаза вновь, за окном ночь. В палате никого нет. Пытаюсь приподняться, боль пронизывает тело острыми иголками. Все же немного удается привстать. Впервые нет эмоций. Ничего. Пустота. Не знаю сколько проходит времени, но из раздумий вырывает голос.

— Лана. Прости.

Не оборачиваюсь в сторону, чтобы рассмотреть собеседника. И так понятно. Этот голос никогда не спутаю.

— Ты же не убил Стаса?

— Нет. Не смог пойти против твоей просьбы

— Стас не виноват — поворачиваю голову и вижу ту же пустоту, возможно, даже сильнее, чем у меня — Его втянули в это. Всего лишь жертва обмана, так же как и ты.

— Отдохни — поглаживает по голове, затем прислоняет ладонь к щеке — Потом поговорим.

— Достаточно отдохнула. Послушай, Марк Олегович — твой отец, твой родной отец.

— Надо позвать доктора — мужчина потянулся к кнопке, но Лана перехватила руку.

— Когда уехал на задание, по приказу дяди, я не могла дозвониться, стала волноваться. За дверью кабинета Марка Олеговича услышала разговор. Твоя мать была любовницей, сначала он настоял на скрытии беременности, затем подставил родного брата. Стаса направил ко мне, потому что сыграл на братской любви. Напугал, убедил, что все убийцы мира будут вести охоту на тебя и меня, рано или поздно Тимура Адьялова убьют. Чтобы этого не произошло, его слабое место нужно убрать.

— Почему говоришь только сейчас?

— Хотела рассказать раньше, но не знала как. Тайна семьи могла уничтожить тебя. С другой стороны мечтала начать с чистого лица. Жизнь без секретов. Сейчас можешь наделать много глупостей, поэтому должен знать.

Тимур ничего не ответил, и молча вышел из палаты.

Не удается уснуть. Сижу в таком положении всю ночь. Утром врач делает обход. Интересуется все ли в порядке, не нужно ли мне чего-нибудь. Отвечаю на автомате. Безразлично. После приходит Никита. Но, не понимаю, что говорит. Просто смотрю, слушаю, киваю. Вечером удается уснуть, то ли от лекарств, то ли от стресса.

Так прошла неделя. Тимур приходит каждый день, но не может смотреть в глаза. После последнего разговора, даже подойти боится. Когда настал день выписки, прошу отвезти в отчий дом, к брату. Тимур не противится, но сам не остается, а я не настаиваю.

Первые два дня лежу. Никита старается подбадривать, вести прежнюю жизнь, но я не знаю как. Не понимаю, как за один день может измениться будущее. Все время думаю о муже, о первой встрече, свадьбе. До него, не жила, но и с ним не могу.

Спустя неделю, впервые решаю прогуляться. В магазине встречаю Дарью. Девушку узнала не сразу. Детский педиатр из районной больницы. Как же давно это был.

— Милания, надо же. Как давно не виделись — все с той же веселостью произносит девушка.

— Да. Как ты здесь?

— Приехали на экскурсию в городской музей. Ты в порядке?

— Приболела. Ничего, пройдет. Что нового в больнице?

— Все так же. Вновь ищем хирурга.

— Хирурга?

— Да. Прежний сбежал. Извини, надо бежать. Мои ждут снаружи. Рада была повидаться.

— Взаимно — улыбаюсь и машу вслед.

Мысль о вакансии, не давала покоя до дома. Может уехать? Попробуем с Тимуром начать строить дом там. Что если получится?

Не успеваю подумать. Кто-то подбегает, прикладывает платок, вдыхаю и темнота.

Когда открываю глаза, лежу связанная на бетонном полу в полу разрушенном доме. Вокруг стоят три бочки, судя по запаху — бензин. Пытаюсь привстать, дверь распахивается. Мужчина ставит стул и присаживается напротив.

— Милания, не буду долго говорить. Дело не в тебе, даже не в Тимуре. История давняя. Хочу, чтобы знала, мне жаль, что пострадает невиновный. Но, ты должна умереть.