class="p1">Таких столбов было шестнадцать, состоявших в среднем из пяти-шести секций, в каждой по знамени. В сумме около сотни! Дух захватывало от осознания, сколько поколений солдат побывало здесь, оставляя или обновляя геральдические знаки своих полков.

Ноа была занята тем, что внимательно осматривала один из столбов, пожалуй, самый высокий, почти метр высотой. Её обнажённые руки скользили по холодному камню, повторяя завитушки, которыми он был весь покрыт. При наличии желания и фантазии в обрывке ткани под ним можно было узнать знамя той роты, в которой она когда-то служила.

Рота давно уже была распущена. В отличие от своих солдат, генералитет Тофхельма испытывал мало пиетета к сохранению армейских традиций, постоянно устраивая встряски в виде реорганизаций. Наверное, поэтому ветераны тех немногих рот, которые успевали за этот короткий срок чем-то прославиться, желали оставить после себя хоть какую-то память, пускай и в виде флага под камнем в богами забытых горах.

В Риверкроссе было с точностью наоборот. Соединения редко реорганизовывали. Та же сорок вторая бригада, которой командовал Гоа Эльт, существовала уже без малого полсотни лет. Солдатам не требовалось как-то увековечивать подвиги — это происходило само собой, без их целенаправленного участия.

Моё появление Ноа заметила, но никак не отреагировала, продолжая свой странный ритуал. Мне не оставалось ничего, кроме как признаться:

— Я прочитал газету…

— Доволен собой? — едко поинтересовалась Кейтлетт.

— С чего бы вдруг?

— Это должны были стать ТВОИ последние игры. После всех этих выкрутасов с отравлениями…

— Ноа, послушай, говорю это не в первый раз, — возмутился такой непробиваемости я, — и могу повторять до бесконечности: это не моих рук дело. Ладно, пускай ты не веришь мне, но тебя ведь точно так же оболгал тот же самый человек!

Кейтлетт замерла на секунду, словно для неё открылась некая неизвестная доселе истина.

— Возможно. Но какая теперь разница? Всё кончено, — сказав это, Ноа замолчала и вернулась к поглаживанию камня.

Я пытался сообразить, что можно тут сказать, кроме: «ещё ничего не кончено!» так, чтобы это прозвучало не банально.

— Когда-то с этим знаменем я в числе прочих неслась по Аркольскому мосту… — задумчиво, с теплотой в голосе рассказала Кейтлетт.

Мне это заявление показалось странным, вроде всё было немного иначе.

— Разве там командовал не Галлен?

— Да, он, — согласилась не без раздражения Ноа. — Этот усатый жук любит присваивать чужие подвиги, но я там тоже была. Страшный был бой. Риверкроссцы палили по нам из всего, что у них было.

— Какие негодяи! — я легко мог представить происходящее, как и то, что в риверкроссцев летело не меньше, а может, даже больше.

Моё замечание явно сбило Ноа с толку, и она, вместо того чтобы продолжить вспоминать, сменила тему:

— Не так я себе представляла конец своей карьеры. Мне всегда казалось, что у меня будет возможность выбрать момент, когда это случится. М-м-м. Король бы отправил меня на пенсию, а толпа дегенератов в погонах, понимая свою ничтожность, бросилась бы его отговаривать. А когда он сжалится над ними и позволит мне участвовать в ещё одних Играх, я расхохочусь, пошлю всех пешком в Занзебал и с гордо поднятой головой отправлюсь домой!

— Это в твоём стиле, — согласился я. — До сих пор помню тот бал в, эм, забыл каком году.

— Замолкни, — раздражённо попыталась прервать меня Ноа, но это, как и всегда, не возымело толка.

— Весь вечер тебя обхаживал какой-то осёл. В смысле герцог с ослом на гербе.

— Напыщенный хмырь, — едко заметила Кейтлетт.

— Уверен, его звали как-то иначе.

— Я про тебя. Хотя он тоже напыщенный хмырь.

— Весь вечер он крутился вокруг тебя, словно пчела вокруг цветка, а когда дошло до танцев, ты, проигнорировав его, выбрала меня — своего противника, — невозмутимо продолжал я. — У него была такая морда в этот момент!

— О да, — присоединилась к воспоминанию Ноа. — Он со мной до сих пор не разговаривает. Очень удобно, кстати.

— Не благодари.

— И не собиралась.

Ноа вернулась к своим поглаживаниям неодушевлённых предметов, всем видом показывая, что мне пора куда-нибудь уйти. Желательно подальше и бесповоротно. Возможно, даже в Занзебал.

Увы, оставлять её тут на попечении мрачных мыслей и прочих женских загонов в мои планы не входило. Если не вытянуть Ноа из этого болота сейчас — она останется в этих горах надолго, а одному мне отсюда в жизни не выбраться.

— Кхм, нам пора бы выдвигаться, скоро уже полдень.

— Куда? Неужели ты рассчитываешь всерьёз нагнать наши армии и что-то изменить? — Ноа обречённо вздохнула. — Всё кончено, Рор.

Я, ошеломлённый этими словами, с удивлением на неё посмотрел. Эта фраза настолько была противоположна тому, что всё это время олицетворяла Ноа Кейтлетт, что поверить в то, что она действительно произнесла это вслух, было невозможно.

— То есть одной паршивой газетёнки хватило, чтобы тебя сломать?! — взорвался я. — Всю жизнь ты как заноза в моём мягком и чувствительном месте. А тут вдруг оказывается, что всего-то нужно было отправить в редакцию «Вестника» денег и попросить написать про тебя гадостей! — мне едва удалось сдержаться и не разворотить в гневе окружавшие меня каменные столбы. — Оставшись здесь, среди этих бесполезных каменюк, ты лишь подтвердишь, что эта ложь была правдой. Только предаёшь ты не Тофхельм, а саму себя!

Ноа повернулась и посмотрела на меня с широко открытыми от удивления глазами. По лицу Кейтлетт пробегали волны переполнявших её эмоций. Хорошо было видно, что мои слова как минимум задели её.

Пользуясь ошеломлением Ноа и не давая перевести мою пафосную речь в банальный скандал, я, выразительно махнув рукой, сказал:

— Впрочем, плевать. Оставайся. Мне плевать. Пускай это безнадёжно, пускай шансов у меня нет, но никто! Абсолютно никто не сможет сказать, что Релайнд Рор сдался и бросил своих.

Мой эффектный разворот подпортил один из столбов, в который я хорошенько впечатался и лишь чудом не повалил. Гораздо более широкими шагами, чем следовало бы делать, находясь в горах, я пошёл обратно к руинам форта. С Ноа или без неё — мой путь лежал прочь от этого места.

Несмотря на то, что сбор вещей занял порядочное количество времени, Кейтлетт, вопреки ожиданиям, так и не появилась. Не появилась она и тогда, когда я проходил мимо подъёма к площадке. Возможно, стоило вновь подняться туда и ещё раз попытаться её убедить, но гордость уже пришпорила меня и гнала вперёд.

Так бы я и пошёл дальше, если бы вдруг не услышал сзади какой-то шум. Сначала мне показалось, что вот оно — Ноа решила меня нагнать, но сзади никого не было. Шум же, доносившийся, по