1

К Нижнему Новгороду подошли ближе к вечеру. Упрежденный заранее, великий князь нижегородский Дмитрий Константинович встречал ханского посла на обновленной и увеличившейся в размерах пристани. Ачихожия, как старого знакомого и дорого гостя, князь обнял и расцеловал по русскому обычаю. За спиной посла, возвышаясь на две головы, в дорогом облачении стоял еще один княжеский знакомец. И хотя тот был одет в шелковые дорогие одежды, князь его признал тут же.

— Никак в твоей свите мой гридь объявился? Токмо обряжен как-то не по-нашему… — озадаченно произнес князь, разглядывая молодца.

Ярослав, как и положено слуге княжескому, отдал Дмитрию Константиновичу поясной поклон.

— Ошибаешься, князь Дмитрий, — улыбнулся ханский посол, — то не твой воин, а военачальник хана Азиза — князь Яр. И пришел он в твои земли с войском и наказом хана быть тебе в походе с ним на булгар.

Дмитрий Константинович от неожиданности лишился речи. Он помнил, что Ярослав после выполнения его поручения должен был отправиться в Новгород Великий, а тут появляется совершенно с противоположной стороны, с ханским послом да еще и с войском… И как теперь поступить ему, великому князю, с этим удивлявшим его уже не раз новгородцем.

— Что ж, князь так князь… Рад тебе, князь Ярослав! Вижу, одежонку сменил да не сменил ли веру? — строго спросил Дмитрий Константинович.

Молодец торопливо перекрестился.

— Тогда обнимемся, князь. Только называть-то тебя теперь как: Ярослав, а может, Яр?

— Ярослав! — вымолвил молодец и зарделся, словно девица.

— О́но как тебя проняло, — полез с объятиями и поцелуями воевода Данила Петрович. — Что ты будешь делать: токмо без присмотра оставил, а он уже в княжеском обличье явился. Того и гляди в другоряд ханом объявишься… Тогда уж мне точно головы не сносить, не простит отец твой такого возвышения, — рассмеялся воевода, довольный своим племянником и гордый за него.

В город с Дмитрием Константиновичем отправились только ханский посол и новоявленный князь Ярослав. Татары же, вытащив лодии на берег и выставив охранение, принялись ставить палатки, жечь костры… Первыми забелели на волжском берегу шатры князя Ачихожия и князя Яра.

Через две седмицы не только на волжском, но и на окском берегу рядами выстроились воинские палатки и княжеские шатры. Ждали только прихода дружины князя Бориса, и тот не замедлил явиться с войском в четыре сотни всадников. На военном совете решили, что князь Борис со своими дружинниками и две сотни под рукой воеводы Данилы Петровича пойдут берегом конны, остальные же — водным путем, разместившись на татарских и княжеских лодиях. На головном двухмачтовом пабусе расположились князья и татарский посол.

— Ты ведь проходил мимо Булгара? — обратился великий князь Дмитрий Константинович к Ачихожию. В ответ тот лишь кивнул. — Не увидел ли там стен новых, башен или еще каких-нибудь заморочек, кои нам помешают овладеть городом?

Оторвавшись от созерцания бегущей встреч воды, ханский посол успокоил:

— Стены подновили, но следы от двухгодичных пожаров видны. Да ты не тревожься, князь. Коли разбойники смогли овладеть Булгаром, неужто мы, слуги великого хана Азиза, убоимся его рабов и данников.

— Все так, — согласился Дмитрий Константинович, — людишек вот только жаль, не так уж много их осталось на Руси…

— Ништо, бабы еще нарожают… Я вот о чем с тобой хочу поговорить, — снизил голос ханский посол, оглядываясь на стоявшего поодаль у мачты Ярослава. — Присмотрел князь Яр себе девицу в Суздале, звания не простого — боярышня. Отец ее вот только супротивничает, не хочет девку за молодца отдать.

— Может, после похода поговорим?..

— Нет. Хочу знать ноне: пойдешь ли сватом? Или тебе честь княжеская не позволит? Не то я пойду! Мне-то уж отказа не будет, — прошипел Ачихожия.

Князь несколько задумался: боярин-то князя Дмитрия Ивановича человек, не дай бог, обидится зятек, что вмешиваюсь в его дела… Хотя что в том?! Не силой брать, сватать приеду…

— Сосватаю девицу молодцу, — и, улыбнувшись, спросил: — Давно мне мысль одна покоя не дает: скажи, почто забота такая о новгородце?

— Э-э, — сузил веки князь Ачихожия, — сын он мне! Ваш Господь его ко мне привел, а мой Аллах повелел сыном назвать. И ноне Ярослав не купчишка новгородский, князь древнего и богатого рода, и сам он богат землями, дворцами и людьми! — горделиво расправил плечи Ачихожия. — Не обижай князя Яра! Обидишь… степь придет, выжгет все, камня на камне от городов твоих не оставит. Подумай над тем, что я тебе сказал, — и после многозначительной паузы продолжил: — А девку-то ему сосватай как вернемся, — и Ачихожия, отвернувшись от великого князя, опять уставился на воду.

«Привалило счастье молодцу… Хотя все в руках Господа нашего. Еще неизвестно, как Новгород Великий его встретит, что измыслит князь Дмитрий московский, да и боярин не то взбрыкнуть может. Слышал, норовист Нил Семенович. Да-а, — вздохнул Дмитрий Константинович. — А молодец-то не прост! С ним надо ухо держать востро!»

Лодии шли ходко: ветер попутный способствовал, да и волжская стремнина несла на своем горбу речные суда легко, быстро, знай лишь рулевым веслом подправляй…

Караван уже вошел в булгарские земли. Ни Дмитрий Константинович, ни ханский посол Ачихожия не сомневались, что булгарский бельдибек Асан уже извещен о приближении русско-татарского войска, и куда они направляются, тоже загадка не сложная: по его душу… Асан в срочном порядке принялся созывать воинов со всех булгарских городов, но булгарские князья особого желания защищать стольный град не испытывали: вина-то не на них, они вносили свою лепту в выход исправно, а что Асан не раскошелился, то его проблемы.

Когда караван проходил мимо разрушенного города Ошела, Ачихожия подозвал Ярослава и, показав на развалины, спросил:

— Ты город видишь?

— Нет. То ж развалины…

— Построишь, будет город. Твой город! И земли вокруг… тоже твои!

Ярослав, хотя и был несколько ошарашен словами благодетеля, но все-таки сообразил что к чему и, чтобы не обижать Ачихожия отказом, ответил, как бы рассуждая:

— Я благодарен тебе за заботу, но спешить с Ошелом не сто́ит… Поглянь, расположен он на волжском торговом пути… и это хорошо. Но город словно кость в горле и татарам, и булгарам, и русичам, и даже ушкуйникам, что осели в Хлынове. Тут уж если строить город, то только из камня, да и войско держать немалое, чтобы оградить земли ошельские от напасти… Так ли?

Подумав немного, Ачихожия так же, словно размышляя, ответил:

— Ты прав. Все будут проходить мимо, и многим захочется заглянуть в твои кладовые… Да и строительство крепости из камня под силу разве что хану, а ты еще не хан… Но земли тебе нужны, и людишки тоже! А земелька эта… может, и хорошо, что в отдалении ото всех: и от князей русских, и от князей булгарских, и от ханов ордынских. Как на Руси говорят: поживем — увидим?