2

Сердце девичье чутко. Еще утром тревога и смутное ожидание чего-то хорошего затеплились в душе Ростиславы, и она не находила себе места. Княгиня Евдокия, занятая новорожденным и старшеньким Василием, все меньше проводила времени со своими боярышнями, внимая их потаенным мыслям и желаниям, и только на выходы в собор или посольские приемы стайка именитых красавиц окружала великую княгиню владимирскую и московскую.

Не сиделось в горенке, не игралось с такими же боярышнями-однолетками, не пелось и не вышивалось, в тереме стало душно… Ростислава скоро оделась и выскочила на двор. Пахнуло морозцем, щеки девичьи зарделись, заслезились глаза, холодный ветер обжег дыхание… Мягкой варежкой боярышня смахнула слезинки.

— Хорошо-то как! — выдохнула девушка.

Ноги сами понесли к городским воротам, что выходят на Москву-реку. Проходя воротных сторожей, Ростислава приветливо поздоровалась.

— Здравствуй, доченька, — услышала в ответ. — Никак с горки прокатиться решила? Вона как мальчишки раскатали. Ты уж осторожно! Не зашибись ненароком! — неслось вослед.

Знали бы воротные сторожа боярышню…

Ростислава, подложив под себя валявшуюся тут же у горки рогожку, заскользила с высокого берега вниз, к скованной льдом реке. Ветер обжигал лицо, забивал дыхание… Ростислава зажмурила от страха глаза: «Будь что будет!»

В самом низу ледяной горки боярышню закрутило, и она, вылетев с накатанной дорожки, закувыркалась в сугроб.

— Не ушиблась, красавица! — донеслось откуда-то сверху.

— Нисколечко! — рассмеялась девушка, стряхивая с лица налипший холодный пух. Она открыла глаза и, охнув, опустилась на снег. Над ней на шумно выдыхающем пар жеребце возвышался тот, о котором она последнее время только и думала, о ком ночами тайно ото всех проливала слезы, кого любила и ненавидела…

— Ярослав!

Молодец спрыгнул с лошади и опустился перед боярышней на колени.

— Люба моя! Не чаял, что увижу тебя, Ростиславушка! Иссох весь от мыслей о тебе. — Ярослав осторожно прижал девушку к груди.

— Оно и видно, что иссох… Вона щеки-то какие, что яблочки наливные, — сквозь слезы урезонила молодца Ростислава и, спохватившись, плача и смеясь, выкрикнула: — Ты почто так долго не являлся?! — И уже тише добавила: — Любый мой. Как я без тебя жила, один Бог ведает…

— Я за тобой! Ростиславушка… Скоро сватам быть, и батюшка твой с сестрами следом…

— Счастье-то какое! Спознал Господь мои молитвы, — чуть слышно проронила девушка.

Входили в город спешенными, ведя в поводу коней. Впереди, взявшись за руки, следовали Ярослав и Ростислава. Проходя мимо воротных сторожей, боярышня радостно сообщила:

— То жених мой, Ярослав! — чем немало удивила бородатых, промерзших на ветру мужиков.

— Ото дело! — рассмеялся тот, что советовал девушке поберечься. — Пошла с горки покататься, а возвертается с женихом. Может, нам тоже прокатиться, глядишь, молодица внизу дожидается! — и, посерьезнев, добавил: — Совет вам да любовь!

И только когда проходили мимо воины охраны — крепко сбитые, добротно одетые, оружные, ведущие в поводу породистых лошадей, спохватились воротники:

— Что за народ? Почто оружны?

Ярослав, заслышав позади шум, обернулся:

— То охрана моя! Пропустить!

— Как пропустить? А сам-то ты кто?

— Князь ошельский! Ярослав!

Когда воины охраны прошли, воротники загомонели:

— Ишь ты, князь ошельский?

— Где такой Ошел? Ведает кто?

— Нет?

— То-то и оно, что нет! Ну-ка, Ефим, сбегай до сотника. Порасскажи ему про князя и его охрану. Что-то молодцы все как один смуглы, глазищи черные, бороды бриты, но не татары. Татарвю я видал. Ефимка! Обскажи сотнику! Да поспешай! Увалень ты коломенский!

Передав заботу о своих нукерах огнищанину, Ярослав с Ростиславой вошли в княжеский терем. Дмитрий Иванович, разомлевший от послеобеденного сна, пребывал в неге, и когда ближний боярин сообщил великому князю, что в думной палате его дожидается князь татарский и булгарский Яр, он никак не мог взять в толк:

— Какой князь? Откуда? Почто в терем допустили без дозволения?

— Не ведаю, государь. Но князь, по всему видно, из Орды. На княжеской грамоте печать хана Азиза, и охрана тож татарская.

— А князь?

— Князь лицом пригож, говорит по-нашему… И зрел я его ранее, да вспомнить не могу, — развел руки боярин.

— Позови княгинюшку и пришли слуг, одеваться буду, — распорядился Дмитрий.

В палату, где великий князь совещался с меньшими князьями и ближними боярами, принимал послов, княжеская чета вошла чинно, за ними следовали бояре, оказавшиеся в тереме или вблизи его. Наученный ханским послом Ачихожием, князь Дмитрий решил, что лучше лишний раз склонить голову, чем ее нагнут татарские нукеры. Но посреди палаты стоял лишь один молодец, одетый в богатые одежды, при оружии, и чуть в стороне замерла в поклоне одна из княгинюшкиных боярышень. И что-то знакомое было в лике молодца.

— Здрав будь, великий князь Дмитрий Иванович! Здоровья тебе, великая княгиня Евдокия Дмитриевна! — склонил голову Ярослав.

По довольному лицу своей боярышни Евдокия догадалась, кто перед ними. Улыбнувшись, она проворковала:

— И тебе здоровья, князь Яр! Только не придам ума: был гридь отца моего Ярослав, а стал князь татарский Яр! Не узнаешь молодца? — обратилась она к мужу.

Только теперь князь Дмитрий вспомнил новгородца-ушкуйника, что сказывал о походе на Сарай-Берке.

— Поначалу и не признал. Да ты ли это? — изумленно воскликнул великий князь и, обернувшись к боярам, приказал: — Не надобны! — Подойдя к молодцу вплотную, тихо спросил: — Не шутки ли ради назвался князем?

— Нет, Дмитрий Иванович. Князь ордынский и князь булгарский… Так Богу было угодно…

— И мой жених, — подала голос сияющая Ростислава.

— Подойди, — кивнул девушке великий князь и, повернувшись к Ярославу, спросил: — Ко мне по делу какому?..

— По делу, государь! Вельми важному: князь Дмитрий Константинович сосватал мне невесту — Ростиславу Ниловну. Батюшка твой, княгинюшка, и Нил Семенович скоро будут. Быть свадьбе. Вас же я и невеста моя Ростиславушка зовем на свадебную кашу, — отдали поясной поклон молодые.

— Что ж, — подбоченился Дмитрий, — приглашение ваше мне по сердцу. Да, Авдотьюшка?

— Так, Дмитрий Иванович! Свадьба — это радость великая! — подхватила великая княгиня. — Как не порадоваться, ведь Ростиславушка мне что сестра…

— Вот и славно, — полуобнял жену князь Дмитрий. — Ты сам-то где ноне голову приклонишь? — поинтересовался он у Ярослава.

— В гридницкой, со своими нукерами. Не привыкать, чай…