litbaza книги онлайнСовременная прозаПочти идеальные люди. Вся правда о жизни в «Скандинавском раю» - Майкл Бут

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 25 26 27 28 29 30 31 32 33 ... 96
Перейти на страницу:

Датчане ужасаются при одном упоминании смертной казни, которая была отменена в их стране в 1933 году. Но угадайте, кто поставляет в США основной объем пентобарбитала – препарата, используемого для смертельных инъекций?

Датчане отказываются признавать и такие очевидные вещи, как, например, роль Германии. Учитывая протяженность общей сухопутной границы между странами, их размеры и значение Германии для датских экспортеров, кажется невероятным, насколько мало внимания уделяют здесь германской политике и культуре. Можно подумать, что немцев вообще не существует, или же датчане так считают. Ричард Дженкинс вспоминает, что во время исследований в Ютландии он не услышал ни одного датского анекдота про немцев: «Или следует признать, что их слишком любят, чтобы сочинять про них анекдоты, или, напротив, история отношений Дании с Германией не дает поводов для веселья».

Отрицание – всегда интересная штука. Явление, которому отказывают в признании, часто выступает в роли красного сигнала тревоги и указывает на наличие серьезных проблем. Америка отказывается признавать глобальное потепление, потому что несет главную ответственность за парниковый эффект. Британцы отказываются признавать потерю имперских владений, поскольку гордость не позволяет им согласиться с их ненужностью. Китайцы отказываются признавать права человека, поскольку это отрицание – основа их экономического успеха. Что же касается французов, то проще составить список того, что они не отказываются признавать.

После долгого обсуждения преимуществ экономического равенства я спросил профессора Ричарда Уилкинсона, не считает ли он, что у стран с низким коэффициентом Джини могут быть и отрицательные черты. Не выглядят ли самые равноправные общества несколько скучноватыми и унылыми? Списки лучших городов для жизни состоят из мест с чистыми улицами, велосипедными дорожками и гастрольной версией «Призрака оперы» вроде Берна или Торонто. Города, где все бурлит и вдохновляет, вроде Нью-Йорка и Барселоны туда не попадают. (Кстати, я несу за это немалую часть ответственности. Каждый год я участвую в подготовке опроса «Качество городской жизни», который проводит журнал Monocle. В последнем опросе Копенгаген был назван лучшим местом для жизни в мире.) Задав этот вопрос, я спохватился, что на фоне социальных бедствий, которые исследованы в «Ватерпасе» – преступности, подростковых беременностей, ожирения, рака, самоубийств и т. п., – дефицит качественной уличной еды или интересных граффити вряд ли можно считать серьезной проблемой.

«Так говорят, – ответил профессор. – Но за неравенство приходится платить слишком дорогой ценой – это и стрессы, и депрессии, и проблемы с наркотиками и алкоголем, и склонность к нарциссизму».

Однако со мной согласны многие датчане, которые считают свою родину до отупения скучной. Недавно обозреватель общенациональной газеты Berlingske Анна София Хермансен поделилась с читателями своими ощущениями от удушающего датского однообразия: «В Дании так скучно. Мы одинаково одеты, ходим в одни и те же магазины, смотрим одни и те же телепередачи и не можем понять, за кого голосовать на выборах, поскольку все партии одинаковы. Мы до слез похожи друг на друга… В этой стране стал явью фильм ужасов 1970-х “Вторжение похитителей тел”».

Другой известный комментатор, Нилс Лиллелунд из газеты Jyllands-Posten, указывает на более серьезные побочные эффекты датской ментальности, впитавшей в себя Законы Янте: «В Дании не растят находчивых, трудолюбивых, инициативных, успешных или выдающихся. Мы воспроизводим безнадежность, беспомощность и безликую посредственность». Это перекликается с наблюдениями Мэри Уолстонкрафт. Она писала, что датская «любовь к деньгам делает людей не предприимчивыми, как в Америке, а расчетливыми и осторожными. Я не могу назвать другой столичный город, где активная деятельность была бы столь же малозаметной». Как писал журнал The Economist в своем специальном номере, посвященном Северной Европе, Скандинавия – отличное место, но… только для середнячков. Если человек умеренно талантлив, умеренно амбициозен и не мечтает о многом, то все у него будет нормально. Но того, кто незауряден, мечтает о великом, строит большие планы или просто выделяется на фоне остальных, раздавят, если он не успеет эмигрировать.

Этот критический настрой разделяет даже преисполненный энтузиазма Уве Кай Педерсен из Копенгагенской Школы Бизнеса: «Я люблю Данию, но работать мне нравится за рубежом. Уплата налогов для меня – дело чести, потому что я знаю, что если мне что-то понадобится, я это получу… Дания – лучшее место для жизни, но для меня сплоченность и мелкобуржуазная общинность неинтересны. Я хочу работать в самых лучших местах, а с точки зрения образования и высокой науки Дания таковых не предлагает. И какого черта здесь нельзя утром просто зайти в книжный и купить The New York Times за пять долларов? Или выпить чашку кофе за нормальные деньги?»

Подавляющее большинство людей наверняка согласится, что дорогой кофе и необходимость мириться с очередной заезжей труппой мюзикла Mamma Mia – вполне разумная цена за жизнь в справедливом и функциональном обществе. Дания, да и остальная Скандинавия, – не то место, где сердце начинает биться чаще, это не Нижний Ист-Сайд и не Копакабана. Но в отдаленной перспективе наличие солидной пенсии и надежного беспроводного Интернета будет лучшим выбором – по крайней мере пока пластинка крутится, а датское чудо продолжается.

Большинству своих собеседников я задавал один и тот же вопрос: «Каковы ваши опасения относительно будущего Дании?» Одно слово появлялось в ответах чаще других – слово «благодушие». Многие опасались, что датчанам слишком долго и слишком сильно везло и теперь они чересчур довольны жизнью, позволяющей просто сидеть в удобном кресле и смотреть в окно. Датчан должен был бы насторожить тот факт, что в одном из последних рейтингов качества жизни ОЭСР они скатились на седьмое место, уступив среди прочих Норвегии и Швеции.

«В 2000-х все решили, что Дания – лучшая страна на свете, и точка. А подобное благодушие – очень вредная вещь», – говорит Мартин Огеруп.

«У взаимного доверия есть недостаток, – предупреждает профессор Кристиан Бъорнскоф. – Люди становятся излишне оптимистичными. В этом социально ориентированном государстве у нас накопился целый ворох проблем, но народ думает, что все само собой наладится и проблемы исчезнут».

«Я боюсь, что мы и дальше будем лгать сами себе, – говорит Анна Кнудсен, – пытаться убеждать себя, что мы умнее, богаче, счастливее и образованнее, чем люди в соседней стране… пока не окажемся на месте греков. Это маловероятно, но такая возможность присутствует».

«Дания не представляет путей своего дальнейшего развития, долгосрочного устойчивого варианта социального государства, – говорит Торбен Транес. – Все графики, отражающие тренды в датском обществе, остановились либо в росте, либо в падении, за исключением нашего веса».

Похоже, датское общество достигло зрелости, которую некоторые сочтут идеальной, а другие – слишком стабильной. Есть опасение, что следующей фазой может стать стагнация с последующим падением. Что бывает, когда создается почти совершенное общество, в котором больше нечего достигать, не за что бороться или трудиться?

1 ... 25 26 27 28 29 30 31 32 33 ... 96
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?