Судя по изгибу инверсионного следа их преследователя, Тхол снова входил в разворот. Но у оперившейся бездумной смерти оставалось, видимо, достаточно горючего, чтобы продолжать гонку. Анка не видела, что делается позади нее, потому заорала не сразу. Когда Мария, в который раз не притормаживая, сменила направление, Тхол скакнул вверх, а потерявшая цель ракета воткнулась во что-то серое и плоское. Впервые за время полета снаружи долетел звук — раскатистое визгливое эхо. В рубке стало так светло, будто взорвался ящик бенгальских огней.

Потерявший крыло самолет, кувыркаясь в черном дыму, летел к земле. Секунду назад земля была близко, а самолет — очень далеко, теперь все поменялось. Анка запуталась, где верх, где низ. Мария, скорее всего, висела вверх ногами, потому что волосы ее торчали вертикально. Но это не помешало Наезднице загнать летающую крепость в штопор. Когда до сырой листвы оставалось не более пяти метров, Тхол совершил невозможное. В долю секунды, ценой новой порции рвоты обоих пассажиров, он погасил инерцию и с фантастической скоростью заскользил параллельно земле над поверхностью озера. Разрывов Анка не услышала. Но поскольку висела теперь не только вверх ногами, но и задом наперед, то заметила на глади воды два взметнувшихся фонтана. Это отстрелил остаток боезапаса второй штурмовик.

Младшая в двух местах прокусила изнутри щеку и окончательно сорвала голос. Прежде чем потерять сознание, она заметила еще кое-что. Выпученные глаза пилота второго штурмовика. Может быть, Мария, перед тем как швырнуть корабль в облака, нарочно догнала его. Под полукруглым колпаком кабины промелькнула блестящая шишка шлема, молодой профиль, укрытый резиновым намордником. Пилот обернулся, распахнув рот в беззвучном крике, дернул машину в сторону. Младшей показалось, что парень встретился с ней глазами, но пилот видел нечто другое, без сомнения не имеющее ничего общего с ее лицом. Бесконечно медленно, точно его волокли на веревочке, мимо Анки прополз обтекаемый стреловидный профиль, затем показались прямоугольной формы дюзы и спаренный хвост. Самолет едва ощутимо начал заваливаться на крыло, открывая незащищенное серебристое брюхо с поджатыми лапками шасси.

Маркус сказал что-то веселое. Перегрузки на него, видимо, не действовали. Судя по реакции Наездницы, Маркус предлагал уничтожить самолет. Великанша резко ответила по-голландски, дернула рукой…

По прикидкам Младшей, Тхол весил совсем не мало. Мария не стала убивать летчика, она толкнула самолет в бок. Наверное, она его напугала. Анка успела подумать, что на месте летчика она навсегда бы покинула авиацию.

Потом гамак в очередной раз сжался, и Анка отключилась.

— Дальше пешком. Удачи! — Зураб протянул Вальке огромную ладонь. За последний час Старший входил в контакт трижды и всякий раз обнаруживал Эхо на одном месте.

Димас шепнул, что вертолет ближе использовать нельзя. По его расчетам, Эхо давно нуждался в отдыхе и если Лукас обнаружит погоню и прервет сон, то может здорово навредить животному. Приземлились на окраине довольно большого города, здесь было совсем по-весеннему тепло, даже травка не успела до конца пожухнуть. Вальку высадили посреди заброшенной овощебазы. По крайней мере повсюду валялись полусгнившие пакеты и ящики с этикетками от апельсинов. С юга торчали белые облупившиеся пятиэтажки, а со всех других сторон взгляду просто не за что было зацепиться. Удивительно плоско и пустынно: деревянные ангары с провалившимися крышами, проросший кустами, давно упавший забор и серые лужи. Валька никогда в жизни не был в столь унылом месте. Даже собственная деревня смотрелась гораздо веселее. То есть дома хватало всяких грязных пустошей и покинутой техники, но не возникало чувства такой безысходной тоски. Раскачивались рваные провода на покосившихся столбах. Монотонно насвистывал промозглый ветер и гнал откуда-то запах гари. Старший спросил, что это за место, но Крис только покачал головой и велел выгружаться.

Зураб улетел, и они остались втроем посреди заваленной мусором асфальтовой пустыни. Втроем, потому что в вертолете оказался настоящий импортный мотоцикл, Валька так и не заметил, где его прятали. А Димас не дал даже потрогать, сел и укатил. Пока он ездил, Леша отошел и позвонил куда-то, затем передал телефон Вале, и там оказался Оттис. Оттис еще раз спросил, уверен ли Валька, что они близко, и Старший подтвердил: да, километров тридцать. Потому что научился определять расстояние и чувствовал теперь передвижения Эхо, не закрывая глаз. А Оттис повеселел и сказал, что скоро будет и чтоб берег себя и слушался старших.

Мог бы и не говорить: даже посреди заброшенной помойки бойцы поместили его в центре, заставили забраться между ящиками, а сами сели спина к спине, с оружием в руках. Старший и представить себе не мог, что находятся люди, способные среди бела дня спокойно поигрывать автоматом. Старший уже знал, что эти кажущиеся миниатюрными в лапах «оруженосцев» игрушки называются красивым словом «Кипарис». И полчаса не прошло до того, как вернулся Димас, но не на «хонде», а на «лендкрузере», не таком длинном, правда, как у Зураба, но тоже ничего. Сиденья были обернуты целлофаном, и на спидометре триста кэмэ… Купил новый, стало быть. Валька только присвистнул про себя. Покидали торбы и помчались.

По пути Леша выдал Старшему паспорт и рассказал, что надо говорить при встрече с гаишниками. По документам выходило, что он якобы Лехии сын, и у Лехи в паспорте, на страничке, где «дети», красовался штампик с Валькиным именем. Только фамилии совсем другие. Леша сказал, чтоб не вздумал называть подмени, обращался исключительно «папа», а Дима — теперь его дядя, и едут они на рыбалку, и надо побольше улыбаться. Старший заикнулся про арсенал в багажнике, но Леша дернул за ухо и пояснил, что здесь им буча ни к чему.

Гаишники на шоссе, действительно, попадались сплошь сонные и недружелюбные. И всякий раз их тормозили. Димас гнал машину с нарушением правил, но Вальке показалось, что превышение скорости ментов не слишком волновало. Встречных машин попадалось мало. Упакованные в форму молчаливые люди с безразличными глазами лениво карабкались на обочину, лениво махали жезлами. Димас притормаживал, бросал пару фраз, протягивал что-то в кулаке. Милиционеры вскидывали ладони к фуражкам, исчезали в клубах пыли. Крис смеялся.

После очередной развилки Димас открыл компьютер, сказал ждать. Вальку попросили «навести на цель», он привычно откинулся, пошевелил пальцами. Выходило, что надо забирать левее, прямо в поле. Эхо спал. Картинка при этом не пропадала вовсе, а словно бы теряла резкость, далекие предметы таяли во мгле. Со всех сторон были камни, большие и маленькие, россыпи камней. Тот, кого они искали, спрятался в какой-то узкой котловине или заброшенном карьере. Валька не стал говорить остальным, почему — и сам не знал, но в мгновение контакта показалось, что он может разбудить Эхо… Напрягся чересчур сильно, сдавил валик ладонью, и точно мороз по коже пробежал, а зрение немножко прояснилось. Видел он то же, что и прежде, — покатые замусоренные склоны горы, нагромождение камней слева, потерявшие листву, корявые деревья.

Леша совсем с ума сошел — помочиться, и то одного из джипа не выпустил. Снаружи Вальке очень не понравилось. Все та же гнилая, замерзающая в преддверии зимы равнина, ветер холоднющий и дует ненормально. Нет, чтоб стихать хоть иногда, — нет, дуло безостановочно, словно напротив трубы стоишь. Казалось, что даже лужи на узкой полоске шоссе дрожали от холода. И спрятаться некуда. Вдали торчала покосившаяся синяя табличка с надписями. За табличкой до горизонта свинцовой лентой плескалась вода.