Хижа довольно потер руки. Кто ведает, авось там и на него селяне по-иному смотреть начнут.

— Ты это, только не запамятуй, что полбочки браги мне обещалась даровать.

Бабка нехотя кивнула.

Сумерки быстро обступали село со всех сторон. В яме уже и вовсе ничего разглядеть было невозможно, но благодаря предусмотрительности Домны в котомке обнаружилась лучина. Милава воткнула ее в стену и подожгла. Светло стало не только вокруг, но и на душе. Рафал все не шел — и ворожея все больше страшилась, что тому причиной новые пакости Кукобы.

— Милава, — позвал кто-то громким шепотом. Пленница подняла голову и сперва очам своим не поверила. То пришла Воста. Надо ж, а ворожея уже решила, что смуглянка совсем о ней позабыла да знаться с «ведьмаркой пришлой» не желает.

— Добре, что ты пришла!

— Тсс, — приложила к губам палец Воста и оглянулась. — Не так громко. Я пришла помочь тебе из этой темницы выбраться.

— Благодарствую, но чую, что Череда уже уверовал в мою неповинность.

— Оно может и так, да только прежде, чем он решит тебя выпустить, выпускать уже будет некого.

— Не пойму, об чем ты?

— Да тут кое-кто извести тебя замыслил, — сказала, точно по сердцу резанула. Милава, конечно, уже нагляделась на толпу, скорую на расправу, но то умы злоба ослепила, а так, чтоб замыслили…

Тем часом Воста отодвинула тяжелую клеть и спустила лестницу:

— Ну, чего мешкаешь? — прошипела она. — Давай лезь, покуда лиходеи не пожаловали.

Милава никак не могла поверить в сказанное. Мысли тяжким грузом навалились на плечи, мешая двигаться. Гадюка вылезла из-под платка и зашипела.

— Что ты, милая. Никто дурного тебе не сделает.

— Лезь, ежели тебе жизнь дорога! — бросила Воста.

— И кто ж убить меня решил?

— Я тебе все расскажу, когда в лесу укроемся. Давай. Не то ты ни себе, ни люду не поможешь.

Милава тяжко вздохнула, обернула змею платочком и затушила лучину.

— Поторапливайся! — подгоняла Воста, беспрестанно озираясь. — Давай, покуда нас никто не приметил.

Ворожея прытко поднялась по лестнице и ступила на землю. Волосы зашевелил игривый ветерок, ласково коснулся щек. Милава с удовольствием набрала полные легкие воздуха, теплого, сладкого после стылой земляной ямы. Свободна! Точно птица свободна!

— Бежим, — Воста потянула ее за руку к лесу.

Сверток шевельнулся и яростно зашипел.

— Что это у тебя там? — отпрянула смуглянка.

— Да так, — Милава аккуратно вытряхнула содержимое платка. Воста задавила визг ладонью и отпрыгнула в сторону от высвободившейся змеи. Гадюка свернулась в кольцо, словно собралась напасть.

— Ну-ну, ползи себе. Не надобно нашу спасительницу трогать, — пожурила гадюку ворожея. Та поглядела на Милаву и поползла прочь, оставив смуглянку в покое.

— Пойдем, — позвала Воста, проводив взглядом затерявшийся в траве хвост. Милава больше не мешкала — и девицы скорым шагом направились к лесу.

— Эй! Стойте! — донесся оклик. Мужской голос показался ворожее знакомым. Девицы ускорили шаг. — Погодьте! Я вам говорю!

Подружки побежали.

— Только не останавливайся! — скомандовала смуглянка. Милава на бегу обернулась. Их нагонял какой-то мужик, но сгустившаяся мгла да набежавшие черные облака, что спрятали луну, не дозволяли углядеть, кто именно. Все, что разобрала ворожея, так это добрую стать да светлую рубаху.

— Не страшитесь, я ничего дурного вам не сделаю!

Но девицы со всей мочи устремились к лесу. Наконец показались первые деревья. В ночном лесу, среди кустов да елей, не составит труда укрыться. В какой-то миг Милава потеряла подружку из виду. Сердце забилось чаще. Ворожея молча оглядывалась по сторонам, но не примечала ни краешка платья, ни золотых волос. Стук в ушах да сбитое дыхание возбраняли услышать, где именно затаился и преследователь. Ворожея прыгнула в ближние кусты и ощутила, как чья-то сильная шершавая ладонь закрыла ей рот. Она попыталась высвободиться, но ничего не получилось. Милава забилась что есть мочи, но против редкой силищи все ее усилия обратились в прах — и она скоро выдохлась.

— Эй! Девица! — позвал тот же голос. Наконец Милава поняла, кому он принадлежал. Да это ж пьянчуга! Что, ежели он ей сумеет помочь? Ворожея забилась пуще прежнего, но ее скрутили так, что она и вздохнуть боле не смела, не то что шевелиться. — Милава! Иди сюда, девонька, потолковать надобно.

— Ну что? — задыхаясь, спросила пьянчугу Доморадовна — уж этот скрипучий голос ворожея узнала бы из тысячи. Внезапная догадка окатила девицу холодным потом — а что, ежели она в руках того самого убивца, о котором сказывала Воста?

— Не догнал, — пьянчуга сплюнул.

— Эх ты, дуботолк! Где ее теперича сыщешь?

— Может, это, люд созвать? С факелами…

— Ага, гляди, так тебе и кинулись все ночью по лесу ведьмарку искать, — Доморадовна развернулась и пошла прочь, ругая дурня.

Внезапно хват рук, стискивавших Милаву, ослаб — и она оказалась на свободе. Отпустили! Стало быть, не убивец. Ворожея облегченно выдохнула и обернулась. Странно знакомая картина нарисовалась пред очами. На земле распростерлось крепкое тело, а над ним с каменюкой в руке стояла Воста.

— Алесь! — ахнула Милава.

— Вот видишь, а я тебе что про него сказывала! — ненависть в белесых очах Восты не могла скрыть даже тьма. Ворожея в ужасе переводила взгляд со смуглянки на молодца и обратно. — Пойдем отсюда!

— Как же мы его одного покинем, — забеспокоилась Милава, — в такой-то час?

— Не, ну точно юродивая! Ты не разумеешь, чего он хотел?

Милава замотала головой — она действительно перестала что-либо разуметь.

— Точно? — сузила глаза смуглянка. Молодец застонал. Милава подалась к нему, но Воста с силой оттолкнула ее назад. — Что это ты удумала?

— Надобно проверить. Что, ежели у него рана опасная?

Воста фыркнула:

— Нет, я ее тут от убивца спасти пытаюсь, а она к нему сама в руки готова кинуться.

— Так убивец — Алесь? — потрясенно спросила Милава.

— Нет, — простонал молодец и плохо повинующейся рукой коснулся головы, — я помочь хотел.

— Ага, как же, помочь! Ведаю я, как ты помогаешь. Пойдем, Милава. Он уже в себя пришел. Поди, сам до хаты доберется.

Ворожея растерялась. Неправильно это — раненого кидать, покуда вокруг волколаки шастают да лихие дела творятся. Но и Восту не слушать — неверно. Она свою жизнь под удар подставляла, когда полонянку из темницы вызволяла.