Соседка позвонила, сказала, что колбасу сырокопченую выбросили, а она очередь на нас заняла. Ну, в Академгородке снабжение хоть и получше, но все равно — не Москва!

— Мандаринов со шпротами требовала уже? — улыбнулся я, кивая на округлившийся живот. — Чтоб вынь, да положь?

— Не-ет! — хихикнула Лена. — Я по мелу тащилась! И школьные мелки грызла, и строительные… Все перепробовала! А знаешь, где самый вкусный мел оказался? В ветеринарном магазине! Добавка такая, для кур! Ух, эти гормоны! До того разгулялись, что… — она неопределенно покрутила кистью, и прыснула в ладонь. — Как-то раз Миша меня обидел. Страшно обидел! И вот я заперлась в ванной, рыдаю, сморкаюсь, а сама не помню даже, чем же он меня так оскорбил! Представляешь? А до чего ж надоело на остановках просиживать! О-о… Сижу, тупо смотрю на свой автобус: вот он подъехал… Вот он отъехал, а я, как дура, осталась!

— Это пройдет, — улыбнулся я.

— Ну, да… — неуверенно вздохнула Браилова. — Нет, у меня еще нормально, хоть токсикоз не слишком мучал. Да и на запахи почти не реагирую… — Она отвела взгляд, с запинкой выговаривая: — Ты, наверное, думал обо мне всякое… Вот, ведь, не с тобой, так с копией… Нет-нет, не говори ничего!

— Лен…

— Мишечка, мне надо это сказать! — настояла девушка. — Понимаешь… Я и сама толком не знаю, как всё вышло. Просто… Ты — сильный, ты уверен в себе, а он… Он был такой неприкаянный… А ведь Мишка — это ты! Мы совсем недолго пробыли вместе, но… хватило. И теперь… Теперь мне нужен именно он… — ее лицо дрогнуло, а глаза набухли слезами.

— Ленка, ты чего? — встревожился я.

— Да это… так, — сконфузилась девушка. — Ну… Я же всё понимаю! И ты не просто так приехал. Нет, нет, Мише обязательно надо помочь вернуться! Там и жена, и дочь…

— Ты его жена, — с чувством сказал я. — Поняла? Мы хоть и разошлись со светилом твоим, другими становимся, но характеры-то у нас одинаковые. А характер — это такая данность, которую можно сломать, но изменить нельзя. Понимаешь? И я могу точно сказать, как Мишка поступит. Он ни за что тебя не бросит, а скучает он вовсе не по супруге, а по дочке. Вот, что его тяготит! Помогу, конечно… Но не для того, чтобы Мишка ушел от тебя! А чтобы вернулся со своей малышкой!

— Он что, похитит ребенка? — растревожилась Лена.

— Да хоть бы и так! Это, вообще-то, его ребенок…

Наш разговор прервался клацаньем замка — это довольный Браилов шагнул за порог, победно тряся пакетом.

— Урвал! — воскликнул он. — О-о! Какие люди! Здорово, брат-близнец!

— Привет! — я стиснул его руку в своей. — Семью обеспечиваешь?

— А как же!

Мы перебрасывались никчемушными словесами, а в Мишкиных глазах росло беспокойство, затапливая зрачки смятенной чернотой.

— Миш, — залепетала Лена, — ты меня, правда, не бросишь?

— Да ты что⁈ — всполошился «мой брат-близнец», изображая праведное возмущение. — Я, может, и паскудник, но не до такой же степени! Да и… Ну, ради кого мне тебя бросать? Ради Инки? Ой, ты даже не знаешь, что она за человек! Она всегда страстно любила себя, и ради любимой пойдет на всё!

— Да уж, — поддакнул я ворчливо. — Инна — красивая, милая, добрая, но… Эгоистка конченая. Она будет с тобой нежна ровно до того момента, пока это важно для нее самой. Да и понять, где любовь, а где игра в чувство, сложно — Инна действительно хорошая актриса. Игра — Инкина пожизненная склонность, а индивидуализм — суть. Вот она вошла в образ влюбленной девушки, а вот вышла из него. Потому как появился другой — более известный, более обеспеченный… И пусть Инна даже осознает, что разрыв с бывшим оказался ошибкой, исправлять ее она будет по-своему. Знаешь такое выражение: «Бороться за свое счастье»? Вот Инна и поборется! А на войне, как на войне — все средства хороши. Причинить боль? Подставить? Предать? Да как угодно, лишь бы жить счастливо!

— Похожа, — буркнул Мишка, дергая губой. — Мне, может, и повезло — Инна не изменяла, но… Просто у нее всё получилось и так, без постельных сцен. М-да… — он помрачнел. — А забеременела — хотела аборт сделать. Я ей устроил тогда… Может, и лишнего наговорил, но… Родилась Юлька. Сначала я даже думал, что Инна любит ее, и лишь потом понял, что ничего не изменилось — она любила себя в роли заботливой матери! Юля росла худенькой, на одних смесях — Инка быстро отлучила ее от груди. И вернулась на съемочную площадку… — вздохнув, дубль потер ладони, словно пришел с мороза. — Лен, ты только не думай, будто я ее специально оговариваю. Просто… Всё, вроде бы, шло нормально, как у всех, но иногда… даже не из пустяка, а вообще, из ничего Инка закатывала истерику. И я не сразу допер, что «нормально, как у всех» — всего лишь спектакль. Она просто репетировала, отыгрывая роли любовницы или, там, домохозяйки… Мне кажется, да нет, уверен — живи мы действительно, как все, в общаге или на съемной квартире со всеми неудобствами, Инка ушла бы в первый же год этой самой совместной жизни. Ждать «улучшения жилищных условий», терпеть — это не для нее! Она молода, красива, талантлива — и хочет пользоваться молодостью, красотой и своим даром. Здесь! Сейчас! Целиком и полностью! Не расходуя жизнь на мерзкий быт! И я ее понимал. В самом деле, зачем тебе житейские радости, если они станут доступны лишь в возрасте угасания! А тогда будь добр, муженек, обеспечь женушку! И разве это неправильно? Меня, правда, задевало, что всё, чего я добивался, все эти матблага принимались Инкой, хоть и милостиво, но как должное. За квартиру в «красном доме», за чеки в «Березку» она даже спасибо не сказала! Я, наверное, так и притерпелся бы, да и жил, но Юлька… Сам не думал, что смогу настолько привязаться к мелкой! И решил, что с меня довольно. — он помолчал, словно заново переживая былое. — Этой зимой Инка умотала на какие-то съемки в Италию, наплевав на декретный, а я разрывался между домом, работой и бабушками. Думал, дождусь свою «старлетку», и поговорю — о разводе, о дочке, чтобы со мной осталась… А попал сюда.

Ленка ссутулилась, и Мишка обнял ее, притиснул — печальный изгиб девичьих губ подернулся слабой улыбкой.

— Ленусик, — заворковал я, — сочини нам немного закуски! Коньяк у меня с собой. Выпьем за тебя, за нас, и за все хорошее!

— Ага! — вдохновилась хозяйка.

— А мы пока побалакаем…

— Балакайте, балакайте… Кыш отсюда! — Лена шутливо выпроводила «близняшек» из кухни, маша фартуком, будто мух гоняла.

— Мы испаряемся!

Мишка утащил меня на длинный балкон, с которого просматривалась чуть ли не вся улица, а зеленая роща напротив делилась запахами хвои и терпкой листвы.

— «Друзья» не тревожили? —