За ужином, состоящим из покупных пельменей с майонезом (Филипп не любил их баловать деликатесами), Эмма, вздыхая, рассказала ему нехитрую историю. Мол, приехала она из какого-то Задрипанска, думала, что ее возьмут на работу моделью, моделью ее не взяли, и вот она собралась обратно в Задрипанск, а на вокзале у нее украли кошелек. Филипп ни одному слову не поверил, но спорить не стал – в конце концов, ему было все равно, кто она и откуда, главное – согласится ли и во сколько ему обойдется?

Он добавил в ее чай несколько капель третьесортного палаточного коньяка, и после пятой чашки осторожно заговорил о фотографиях. То есть сначала он показал ей свежий номер «Хастлера», на развороте которого красовалась знаменитая американская порномодель, и, как бы между прочим, упомянул, что модель эта является хорошей его знакомой и зарабатывает несколько десятков тысяч долларов за одну съемку. «Конечно, достигла она всего этого не сразу, – вкрадчиво врал Филипп, искоса наблюдая за девчонкой. – Вообще-то, она русская эмигрантка. Сначала снималась в России, а я, между прочим, был ее первым фотографом… Кстати, в порнобизнесе сейчас так не хватает свежих лиц. Я как раз ищу девушку, будущую звезду, для съемки. Но все это так сложно…» – нахмурившись, он умолк, отметив про себя, что Эмма попалась на крючок. Впрочем, другого он и не ожидал от девицы, скитающейся по вокзалам и усевшейся в авто к первому попавшемуся мужчине.

Эмма принялась расспрашивать его: сколько получают начинающие порномодели за съемку и много ли в Москве для них работы. Красавицы ли эти девушки, и как смотрелась бы на их фоне она. Многие ли из них благополучно уезжают за границу, чтобы в один прекрасный день зазвездить на развороте «Хастлера». Она даже моральный аспект затронула: не считает ли Филипп, что порномодель и проститутка – это одно и то же. «Что ты, конечно, нет, – серьезно ответил он, а потом, подумав, весело рассмеялся, чтобы она поняла, насколько наивным кажется ему ее вопрос: – Порнография – это искусство, далеко не каждая девушка может стать порноактрисой. Надо быть красивой, сексапильной, талантливой, трудолюбивой и иметь нечто такое особенное… какой-то блеск в глазах, что ли…» – с этими словами он задумчиво уставился на нее, уверенный, что сейчас она наконец согласится. Но Эмма продолжала расспрашивать его, они проговорили почти всю ночь, и только когда пасмурное небо за окном посинело и на его фоне стали четко видны силуэты московских крыш – только тогда она наконец сказала: «Ну хорошо… Пожалуй, я тоже хочу попробовать!» Филипп ласково погладил ее по волосам, а сам подумал: «Какие же все-таки бабы продажные! И Эмма эта, и даже… нет, я не буду о ней больше вспоминать… И даже Азия…»

Марат Логунов не сдавался – он так и не нанял в штат, обслуживающий календарь, секретаря. Почему-то ему казалось, что если сам Филипп будет дозваниваться до героинь, то у него сложится о них более полное впечатление. Соответственно, он сможет придумать талантливую миниатюру для каждой, запечатлеть каждую женщину в образе, с одной стороны, необычном, а с другой – отражающем ее внутреннюю суть.

Договариваться с героинями было ох как непросто. Это ведь были не обычные модели, а звезды – капризные, необязательные. Филипп заметил странную вещь – степень их избалованности отнюдь не была прямо пропорциональна их популярности. Например, наиболее покладистой оказалась актриса Екатерина Лаврова, а ведь она была самой известной из всех героинь календаря. У нее не было ни ассистента, ни секретаря. Телефон, который дал ему Марат, оказался домашним. Катя сама взяла трубку и, внимательно выслушав Филиппа, сразу пригласила его домой, на кофе. Он пришел и, увидев ее вне сцены, в домашних тренировочных штанах, пожалел о том, что не зашел в булочную за тортиком. Она показалась ему домашней и уютной, у реальной Екатерины Лавровой не было ничего общего с ее сценическим амплуа. Филиппу и раньше приходилось бывать в гостях у знаменитостей, но, как ни странно, те редко стремились угостить человека не их круга – журналиста, фотографа. В лучшем случае подавали зеленый чай или растворимый кофе с каким-нибудь безвкусным магазинным печеньем. Лаврова же встретила его как родного – на столе ждал гостя самодельный яблочный штрудель. Катя застенчиво призналась, что в свободное время любит готовить.

– Жаль, что мне приходится сидеть на диете, – рассмеялась она, отрезая ему огромный аппетитный кусок. – Ну хоть для гостей готовлю иногда. Кушайте на здоровье.

Почему-то это потрясло его до глубины души. Звезда-хозяйка – это оригинально!

…Самой капризной оказалась девушка, которая попала в список героинь календаря совершенно случайно. То есть нет, в ее появлении как раз наблюдалась печальная закономерность – потому что девушка эта была женой главного спонсора календаря Георгия Вахновского. Марьяна Вахновская, молодая красивая певица, не известная пока даже в узких кругах.

Филипп понимал, что стоит ей появиться в таком раскрученном издании, как на нее сразу же обратят внимание. Это замечательный старт, лучше не придумаешь. И ему казалось, что девчонка должна из кожи вон лезть, чтобы сотрудничать с Филиппом. Но дозвониться до нее оказалось делом непростым. То трубку брал секретарь, который препротивным голосом сообщал, что «Марьяна Игоревна занята». То к телефону подходил сам банкир Вахновский – он вообще ничего не говорил, просто швырял трубку, услышав незнакомый мужской голос. А однажды Филипп нарвался на домработницу. В тот день он позвонил по прямому домашнему телефону Марьяны, который раздобыли для него в редакции «Плейхауса». Марат клялся, что телефон с этим номером установлен только в спальне будущей звезды эстрады…

– Алло! – сказали в трубке.

Вряд ли это резкое скрипучее «алло» могло принадлежать молодой хорошенькой девушке. Скорее разочарованной в жизни тетке неопределенного возраста с пегими, уложенными в халу волосенками. Правда, Марат и не говорил о том, что Марьяна хороша собой. Но, может быть, это все-таки не она?

– Я могу поговорить с госпожой Вахновской? – вежливо попросил фотограф.

– Кто?

– Что кто?

– Кто ее спрашивает? – фыркнула мегера.

– Э-э-э… Филипп Меднов, главный постановщик календаря «Сладкий год». Наш календарь…

– Марьяна Игоревна отдыхает, – перебили его. – И попрошу вас больше не звонить ей в такое время.

– А когда…

– До свидания! – Противный голос сменился короткими гудками.

Филипп положил трубку на стол и изумленно посмотрел на Марата.

– Что? – хитро улыбнулся тот.

– Вот стерва!.. Со мной так давно никто не обращался. Она же просто стерва!

Марьяна отпрянула от замочной скважины за несколько секунд до того, как дверь распахнулась. Когда горничная появилась на пороге, Марьяна с самым независимым видом восседала на краешке широкого мраморного подоконника, заинтересованно уткнувшись в женский журнал.

– Марьяна Игоревна, подоконник холодный, – проинформировала горничная.

Марьяна с неприязнью на нее посмотрела, но все-таки послушно пересела в пушистое белое кресло.