Толстяк стоит перед силовой колонной и, виновато склонившись, внимает крикам какого-то темного эльфа.

— Не мог под ноги смотреть, свиное рыло?!! — орет тьмельф на моего подчиненного. — Ну как ты умудрился…

— В чем дело? — спрашиваю скорее Толстяка, а не злобного персонажа. Не люблю, когда на моих сослуживцев открывают рот и делают замечания. Это исключительно моя прерогатива.

— Вы посмотрите, куда он наступил? — довольно тонкий голос чернокожего создания переходит в фальцет.

Я опускаю взгляд и вижу стоящий на носке ботинок. Громадный ботинок Трешки, измазанный в каком-то ядовито-зеленом желе. Поднимаю глаза на Толстяка, хмурюсь для важности и спрашиваю:

— Во что ты вляпался?

Мой закономерный вопрос приводит тьмельфа в восторг. Он вначале громко хлопает ртом, несколько раз сжимает кулаки, потом краснеет и, наконец, набирает полную грудь воздуха.

— Во что? В кого он вляпался! Это же один из Перемещателей!

— Я не видел, — оправдывается Толстяк и пытается автоматически пошаркать ножкой.

Изумрудная субстанция колеблется под его каблуком и тихонько побулькивает.

— Ну все! — кажется, темного сейчас хватит удар. — Тебя уволят, жирная скотина!

Тьмельф одет в робу технического персонала. Погон на плечах не видно. Но, судя по всему, это обычный техник и его звание не превышает моего. Чин повыше тут же расстрелял бы Трешку за покушение на жизнь одного из сотрудников Оператория. А вот лица в звании ниже хват-майора могут только сотрясать воздухом и сыпать пустыми угрозами.

— Уважаемый, — цепко беру техника под локоть, — вы никогда не видели Скалу-под-Небом изнутри? Говорят, оттуда открывается изумительный вид на все Тринадцать Кругов. Незамедлительно могу оформить вам туда путевку — за оскорбление ответственного лица при исполнении…

— Э, — тьмельф не ожидал такого поворота событий. — Но он же убил…

— В самом деле? — многозначительно стреляю глазами Толстяку.

Он едва заметно кивает — все понял.

— Двигается, оно двигается, — бубнит Трешка и елозит ботинком по полу. Желеобразное тело Перемещателя тащится вслед за движением ноги.

— Очень хорошо, — успокаивается техник и ретируется куда-то за агрегат подачи энергии. Умный парень попался — понял, что оперативники всегда поддержат друг друга.

— Будет тебе выговор, — сообщаю Толстяку, — когда вернемся. Почему ты такой нерасторопный увалень?

Боров старается выглядеть очень виноватым. Это ему удается с трудом. Попробуйте изобразить какое-либо чувство на лице, заплывшем слоем жира, толщиной в четыре пальца. Впрочем, всегда можно распознать радость на физиономии Трешки. Именно с таким выражением Толстяк получает зарплату, принимает пищу и молится святому Расписанию: глазенки широко распахнуты, рот растянут до поросших короткой щетиной ушей, подбородок подрагивает.

— Чего обрадовался?

— Оно действительно шевелится! — оглашает оперативник и сгибает ногу в колене.

Желе со всхлипом отлепляется от подошвы его ботинка и брякается на колдетонный пол. В стороны разбрызгивается бесформенная кашица. Некоторое время она не двигается и напоминает обычную лужу мерзкого зеленого цвета. Затем ее края начинают подрагивать и загибаться к верху. От окружности лужи к центру пробегаются пузырьки, словно бы она впитывает воздух. Центр приподнимается над полом. Все выше и выше, пока хлипкая масса полностью не отрывается от колдетона. Повиснув в воздухе перед трешкиным носом, комок противной слизи превращается в привычного взгляду Перемещателя: больше всего похож на менталь-медузу, какие водятся в Черном озере. Выпустив тонкие ножки с волнистыми перепонками, медуза сварливо грозит ими Толстяку и летит в сторону водяной пирамиды.

— Желаю здравия и удивительно приятного дня, глубокоуважаемый хват-майор. Дозвольте обратиться?

Стандартное приветствие произнесено невероятно томным сопрано. Во всем Валибуре есть только одна женщина, кто может говорить так возбуждающе и одновременно дружелюбно.

Я забываю о Трешке и обо всем на свете. Млею еще до того, как поворачиваюсь и встречаюсь взглядом с серыми очами. Уже давно и безнадежно влюблен в эти глаза. Широкий подбородок, ямочки на щеках, остренький носик и тонкие брови. Как они прекрасны! Мне даже не хватает слов описать остальные детали замечательного лица. Пытаюсь себя успокоить и барабаню пальцами по бедру. Пялюсь на ореол золотисто-огненных волос, маленькие ушки с сережками-каплями из янтаря. Смотрю на сногсшибательную фигуру в обтягивающем трико-комбинезоне красного цвета. Стараюсь оторвать себя от созерцания туго натянутой ткани, под которой колеблются полные груди. А уж бедра…

Фамильный демон мне под хвост, она приближается!

Клинна неодобрительно сопит, но я не обращаю на нее внимания. Дружеское объятие в столовой осталось где-то за бескрайними океанами прошлого. Сейчас мое сознание целиком поглощено другой женщиной.

— Обратиться дозволяю. Желаю в ответ крепчайшего здравия и самого что ни на есть приятного дня, — говорю и чувствую, что горло совершенно пересохло.

— Неужели вы так рады меня видеть? — спрашивает эта рыжая красотка. Она смотрит вниз и температура моих щек и лба становится как в горниле у гномов.

Совсем забыл и малость оплошал… Поскольку я успел переодеться в магщит-жилет и остальные атрибуты оперативника, мой хвост оказался на свободе. Будь я в любимом кителе и штанах, конфуз бы не случился! На рабочем месте ведь запрещено носить не зачехленный хвост. А перед оперативной работой… В общем, мой любимый хвостик вырвался из-под липучки и выгнулся, изобразив каллиграфический восклицательный знак.

— Прошу прощения, — мне кажется, сейчас сгорю. Рассыплюсь мелкими угольками по ветру, запутаюсь в огне ее прически. Какая…

— Кхм, желаю здравия и удивительно приятного… — отвлекает противника мудрый Ходжа. Вот спасибо Наследиеву — спас меня от позора. Но, к сожалению, остался стыд.

Пока Измаэль, руководительница Оператория, поворачивает головку в сторону лисоборотня, я занимаюсь несносным отростком. Чуть приседаю и нащупываю расстегнутые липучки сзади на правой ноге. Привычным движением возвращаю хвост на место и надежно его закрепляю. Это надо же так? Своего любимого хозяина в неловкое положение поставил! Ты не хвост, а сплошное разочарование.

Совершенно не внимая моим уничижительным мыслям, хвостяра дергается в путах. Э, нет, голубчик! У нас с тобой один мозг на двоих — так что не видать тебе свободы пока не войдем в пирамиду портала. Еще несколько раз попробовав липучки на прочность, моя гордость и, одновременно, стыд, успокаивается. Ну просто как малый ребенок. Можно подумать, никогда женщины не видел! М-да… Вздыхаю. А ведь действительно, давненько не видал.

— Слышала, у вас невероятно трудное задание, — голос Измаэлитантолинатл завораживает. Мое сердце начинает биться в такт ее грудному напеву. Эх, как бы хотелось сейчас…