словах он обернулся и глянул на Тристана, чуть ухмыльнувшись. Так вот, кто все это подстроил. Теперь картина начала проясняться. Между тем, Моргольт продолжал:

— Нам удалось восстановить ход древнего ритуала и тексты всех необходимых заклинаний. Конечно, для проведения обряда понадобятся… добровольцы, — тут он посмотрел на группу пиктских детей и женщин, сгрудившихся у противоположного конца аллеи, — но этот вопрос решился довольно быстро.

Молодой наследник окинул взглядом небольшую толпу дикарей. Пикты выглядели испуганными и растерянными, но, понял он, не были в курсе зловещего плана. Они искренне боялись черного рыцаря, но еще не подозревали об уготованной им участи. Глядя на малюток, жмущихся к ногам своих матерей, Тристан почувствовал, как в глубине шевельнулась жалость. Пикты или нет, никто не заслуживал такой жуткой судьбы. Юный принц проникался все большим презрением к воину дома О‘Нейлл.

— И ради этого ты разыграл весь этот спектакль? К чему такие сложности? В прошлом вам не претило проделывать подобные изуверства над собственными подданными.

Если Моргольта и задело едкое замечание, то он ничем не подал вида. Вместо этого он спокойно ответил:

— В Логрии, даже в своих владениях, мы привлекли бы слишком много ненужного внимания. А здесь, — он обвел руками ритуальную аллею, — никому нет дела до того, что происходит в Каледонии, пока ее обитатели не тревожат границ королевства. К тому же, для завершения ритуала нам недоставало еще одного, последнего ингредиента, — рыцарь выдержал театральную паузу и, хищно улыбнувшись, добавил: — крови потомка Ши.

От ухмылки Моргольта юноше стало не по себе.

— Гениальный план. Прости, что не аплодирую, руки немного заняты, — постарался пошутить Тристан, уже понимая, к чему клонит О‘Нейлл. — А что, сам ты не отважился пожертвовать немного крови ради собственного Дома?

— Увы, — с почти искренним сожалением пояснил черноволосый воин. — В крови потомков волшебного народа заключена великая сила, но для того, чтобы обряд удался, пары капель недостаточно. Столь могущественная магия требует от жертвы отдать всю кровь без остатка.

Наследник дома Лионессе почувствовал, как по телу пробежала дрожь. Словно под бой набата, детали мозаики наконец сложились в единое целое. Сперва он винил Ланселота в том, что ему назначили столь необычное и трудное испытание. С его влиянием на королеву он легко мог это устроить. Но теперь правда всплыла на поверхность. Изольда знала все с самого начала и специально подстроила все так, чтобы на это задание отправили именно его. Она знала, что отказаться Тристан просто не сможет. Он и не отказался. И угодил прямо в капкан, как глупый олененок в силки опытного охотника.

— По правде сказать, — продолжил Моргольт, как ни в чем не бывало, — нам сгодился бы любой представитель благородного Дома. Но явился ты. Духи явно не на твоей стороне.

Липкий комок подступил к горлу молодого принца. Черноволосая ведьма все правильно рассчитала. Теперь понятно, почему пикты не использовали луки во время боя в деревне. Подстрелить его из засады было бы гораздо проще — даже потомок Керна мог не успеть среагировать. Но цель была другой — он требовался им живьем. Волна усиливающейся паники захлестнула Тристана. Он почувствовал, что против воли дрожит всем телом.

— Тебе это не сойдет с рук, — произнес он, услышав, как предательски дрогнул голос. — Мой отец этого так не оставит. Я — наследный принц Корнуолла. Меня будут искать.

— Разумеется, — спокойно подтвердил воин. — И найдут изуродованные, едва узнаваемые останки. Желторотый юнец, пусть и потомок Ши, прежде даже не покидавший пределов родного королевства, в одиночку отправился в Каледонию. Что сталось с ним в этом диком, полном опасностей краю? Быть может, он нарвался на засаду варварских племен пиктов, известных своей жестокостью? Или дикие звери, подкараулив его лунной ночью, обеспечили себе кровавую трапезу? Кто знает?

Тем временем Моргольт вернулся к котлу и, помешав содержимое большим шестом, снова подошел к юноше, беспомощно привязанному к деревянному столбу. Он приблизился настолько, что наследник ощутил его холодное дыхание, от которого веяло кровью и смертью. Взгляд его черных, точно сама бездна, глаз, окаймленных большими кругами темной краски, прожигал насквозь.

— Никуда не уходи, — произнес рыцарь дома Ворона почти ласковым полушепотом. — Я скоро вернусь, и тогда мы начнем.

Повернувшись, он, позвякивая кольчугой, зашагал к началу аллеи и вскоре исчез за деревьями. Тристан остался наедине с группкой пиктов и собственной судьбой.

Дрожь, сковавшая тело молодого принца, разрасталась все сильнее. Юный наследник отчаянно пытался не поддаваться панике, но мысли бешено метались в его голове, точно кони, запертые в горящей конюшне.

“Соберись. Сейчас не время раскисать. Ты из дома Лионессе, наследник трона Корнуолла, потомок самого Керна Охотника. Ты не можешь закончить свои дни здесь, вдали от родного дома, простой пешкой в чужой игре. Не такой удел был уготован тебе свыше. Это испытание, данное самими духами, и ты просто обязан выдержать. Соберись! Думай, думай!”

Немного придя в себя от такого настроя, Тристан попробовал расшевелить путы. Бесполезно. Узлы были связаны на совесть, прочно удерживая ноги и руки наследника у деревянного столба.

“Значит, должен быть другой способ. Не смей сдаваться! Думай!”

Он не знал, сколько точно времени прошло в мрачных раздумьях и бесплодных попытках освободиться. Но когда от начала аллеи послышалась уже знакомая тяжелая поступь и бряцанье доспеха, день почти догорел, и последние лучи заходящего солнца едва золотили верхушки деревьев. Мир, как и жизнь самого Тристана, медленно погружался во тьму.

Зловещей черной фигурой Моргольт О‘Нейлл ступил на ритуальную тропу. Его длинная тень растянулась по земле, будто поглощая собой свет. Бросив короткий взгляд на группу пиктов, при его появлении, как обычно, испуганно прижавшихся друг к другу, он подошел к юноше.

— Ну что, ты готов? — спросил он, не пытаясь скрыть насмешки.

И, не собираясь дожидаться ответа, направился к капищу.

Тристана едва не лихорадило. Сердце билось в груди, как испуганная птица, от предчувствия близкой и неотвратимой участи. Становилось трудно дышать, а на горле он почувствовал тяжелую, неотвратимую длань рока. Юноша решительно отказывался верить, что его жизни суждено оборваться столь бесславно, но даже за время отсутствия рыцаря придумать ничего путного он так и не сумел. От накатившего отчаяния юный принц чуть не завыл в глухую каледонскую ночь. И тут его осенило.

Надежда была слабой, призрачной, точно клочок тумана, быстро таявший под первыми лучами утреннего солнца, но в сложившейся ситуации особого выбора все равно не было. Набрав в грудь воздуха и стараясь, чтобы голос его звучал как можно более уверенно, он начал:

— Так значит, вот как все будет, а? — задал он вопрос,