Мумия снова оговорилась, назвав имя второго брата, находившегося, по нашим сведениям, в психушке. Но на этот раз она не заметила оговорки. «У бабки тоже, видно, с головой не все в порядке! Наследственность, что поделаешь!» — решила я и обратилась к ней с главным, на мой взгляд, вопросом:

— Рахиль Флавиевна, хотелось бы поподробнее поговорить о наследстве... Нам стало известно, что Роза Адамовна написала завещание, в отличие от своего супруга. Однако Соня не успела его прочитать.

— Да, — кивнула головой Рахиль. — В тот день, когда Софочка погибла, должен был приехать наш семейный адвокат и прочитать бумагу, составленную Розой. Соня, конечно, хотела первой побеседовать с адвокатом, опередить, так сказать, события. Но, к счастью, наш адвокат — человек мудрый и опытный, а я старейший член семьи Либер-манов и без моего присутствия завещание читать не стали бы... Разумеется, каждому из семьи что-то полагалось, но основное, конечно, Соне...

— А теперь? Как теперь распределится наследство?

— Честно говоря, затрудняюсь ответить, — замялась она.

Ну вот, вроде бы все более или менее ясно. Только один вопрос не давал покоя: кто же убил Розу Адамовну и Соню Либерман? До тех пор, пока на него не отыщется ответ, я спать спокойно не смогу.

— Рахиль Флавиевна, — я вспомнила о визите Светланы и решила прояснить и это обстоятельство, раз уж мумия столь разоткровенничалась, — вы что-нибудь знаете о существовании у вашего брата еще одной дочери?

Рахиль сперва недоуменно подняла на меня прозрачные старушечьи глаза, а потом вяло промямлила:

— Ах, ну да... Но какая же она дочь?!

— Какая-никакая, а все же дочь, — глубокомысленно изрекла Люська, — и тоже, наверное, хочет кусочек наследства...

— Да вы что, милочка моя?! — возму-щенно пискнула Рахиль, — во-первых, она ничего не хочет, а во-вторых, все равно ничего не получит, уж можете мне поверить!

— Интересно, откуда такая убежденность? — с деланным равнодушием поинтересовалась я. — У меня, к примеру, другие сведения...

— Какие сведения, о чем вы?! Светочка Арику так и заявила, что ничего ей от него не нужно! Удивительно милая и скромная девочка.

Я вспомнила, как Светка повисла на шее у Веника и что за этим последовало. На мой взгляд, скромницей она точно не была. Впрочем, собственное мнение я оставила при себе. Сейчас меня интересовало совсем иное:

— А когда это Светлана успела заявить господину Либерману о том, что не имеет видов на наследство? Они что же, поддерживали отношения?

— Конечно, — убежденно кивнула головой Рахиль. — Хотя несколько визитов, наверное, нельзя назвать отношениями... Арик — человек благородный. Он хотел помочь этой своей... учительнице и ее дочери. Только ведь они обе гордые и принципиаль-ные: денег не брали, подарков не принимали... Арнольд несколько раз ездил в Тулу, да бесполезно — наотрез отказывались. Тогда он пошел на небольшую хитрость: стал посылать денежные переводы Зое как матери-одиночке от профсоюза учителей... Так что, сами понимаете, ни о какой доле наследства для Светланы не может быть и речи!

Судя по решительному тону и не менее решительному виду Рахили, я поняла, что именно так оно и было бы, даже в том случае, если бы Светка решила предъявить претензии.

— А вы не знаете, где именно в Туле живет Зоя с дочерью? — спросила я старуху.

Она пожевала губами и тут же выдала:

— Улица Московская, дом восемь, квартира шестнадцать. Коммуналка, — бабка презрительно скривилась. — Не были бы такими принципиальными, уж давно бы в отдельной жили!

Однако память у старушки! Скорее всего, она и в глаза-то не видела ни своей племянницы, ни ее матери, а вот поди ж ты, адрес запомнила! Придется в Тулу ехать, чтобы прояснить ситуацию — очень уж непохожа та девица, которая навестила нас, на ту, о которой говорила Рахиль. Я поднялась с удобного дивана.

— Что ж, спасибо за беседу, Рахиль Флавиевна, нам пора, — напустив на себя побольше важности, заявила я. — Если вы нам еще понадобитесь — мы вас навестим!

— Да, — подтвердила Люська, и мы гуськом проследовали к выходу.

Когда мы проходили мимо рояля, на котором по-прежнему возлежал Афоня, я не удержалась и показала вредному избалованному животному язык. Кот удивленно глянул на меня огромными зелеными глазищами и протяжно мяукнул.

— Ну бабка и перец! — выдохнула Люська, едва мы загрузились в машину. — А сынок? «Ах, несчастный мальчик, его все обижают!» А у этого мальчика взгляд, что у крокодила — того и гляди заглотит целиком и не подавится! Куда теперь, подруга?

У Люськи была удивительная способность переключаться с одной мысли на другую без всякого перехода. Мой высокоорганизованный ум порой не успевал проделать эту операцию достаточно быстро.

— В Тулу поедем! — заявила я, выруливая на проспект.

— Как это в Тулу?! — подпрыгнула на сиденье Людмила. — А Саня? А подарки? А ужин? Ты же мне обещала!

А ведь действительно обещала.

— Черт, — в сердцах выругалась я. — Угораздило же твоего Саню так некстати родиться! Не мог другое время выбрать!

— Когда приспичило, тогда и родился! — обиделась за мужа подруга. — А ты из-за своих покойников совсем о живых людях забывать стала...

Я лишь глубоко вздохнула в ответ на это замечание.. Где-то я его уже слышала? Чтобы совсем не обидеть Люську, я развернулась и покатила к центральному универмагу.

В магазине проводилась распродажа осенне-летнего ассортимента по смехотворно низким ценам. Весь уцененный товар сложили в большие короба и корзины и выставили на всеобщее обозрение и разграбление. Народ, пользуясь оказией, увлеченно ковырялся в вещах. Особенно усердствовали женщины. Забыв обо всем на свете, в том числе и о собственных мужьях, томящихся рядом, они по пояс влезали в коробки и корзинки, стараясь выискать что-нибудь поприличнее и подешевле. Две тетки воин-ственного вида с громким пыхтением, но молча вырывали друг у друга из рук какую-то кофточку совершенно невообразимой расцветки. Даже под страхом смерти я бы не согласилась напялить на себя это произведение неизвестного мастера. Однако распродажа и есть распродажа: на ней уходит даже тот товар, который безуспешно пытались продать в течение последнего столетия. Я так увлеклась созерцанием сражения двух этих теток-гладиаторов, что совсем потеряла из виду Люську. Когда же кофточка была успешно поделена пополам, я обнаружила подругу с поднятой вверх пятой точкой. Передняя Люськина половина почти полностью скрылась в огромной корзине со шмотьем.

— Женька, ну что ты стоишь, как Наполеон на Бородинском поле! — гневно окликнула меня Люська, высунув из-под вороха тряпок свою мордочку. — Подержи меня за ноги, а то я не достаю ни фига! Тут на дне очень неплохие шортики просматриваются!

— Люся, зачем Сане зимой шорты? — попыталась я воззвать к разуму подруги. — Ему впору кальсоны с начесом покупать — вон какие морозы стоят!