– Ну хорошо, – сказал Алексей, чтобы потянуть время и узнать, что же на уме у старой лисы. – Только мы-то что получим взамен?

Видок одобрительно кивнул головой, словно именно таких слов и ожидал.

– Разумный вопрос. Итак, вы поможете мне разобраться в происходящей чертовщине, и я отпускаю вас на все четыре стороны. С протоколами, разумеется, которые вы искали.

– Повторяю: мы ничего не искали, – сердито буркнул Алексей, в котором снова взыграл дух противоречия.

– Ладно, ладно, верю, – не моргнув глазом, отозвался сыщик. – Тогда можете использовать никчемные бумажки хоть на растопку, мне все равно. Кроме того, когда мы найдем сокровища короны или то, что от них осталось, вы получите свою долю. Я лично прослежу.

– Деньги нам не нужны, – упрямо возразил офицер.

«Говорил бы за себя!» – помыслила в тот момент практичная Полина Степановна.

Видок шевельнул кустистыми бровями.

– Вы пренебрегаете деньгами? Зря! Деньги дают свободу не делать того, чего не хочется, а в наш век всеобщего принуждения это – все. Если у вас есть деньги, вы не горбатитесь от зари до зари, в поте лица своего добывая себе пропитание. Если у вас есть деньги, вы можете спокойно начхать на людей, которые в иных обстоятельствах помыкали бы вами. Наконец, если у вас есть деньги, вы можете себе позволить любые развлечения, любые траты, любые безумства. Вы вольны прожигать свою жизнь – или наполнить ее новым смыслом. Ну так что? По-прежнему считаете, что деньги не нужны вам? Мой мальчик, тогда мне искренне жаль вас.

Алексей вздохнул и поморщился. Большие часы на стене показывали час ночи, и, по правде говоря, ему очень хотелось спать.

– Пока об этом рано говорить, – вмешалась Полина. – Насколько я поняла, мы еще ничего не нашли.

– Ну, как знаете, – заметил Видок, пряча пистолеты.

– В любом случае вы не оставляете нам выбора, – насупился офицер.

По губам Видока скользнула тонкая улыбка.

– Выбор есть всегда. Вас же двое, и вы могли бы, например, попробовать отнять у меня пистолет.

– Ну да, и вы бы всадили мне пулю в живот, – в тон ему отозвался Алексей.

– А я не умею управляться с оружием, – пояснила Полина. – И вообще не стала бы этого делать.

– Почему? – поинтересовался Видок.

– Ну-у… – Мадемуазель вытянула губы трубочкой. – Я думаю, что в таком деле, как это, плохой союзник лучше никакого. Не то чтобы я вам очень доверяла… вы же знаете, человек с вашей репутацией… и вообще… Но тем не менее… Вот!

И, покраснев, барышня взмахнула рукой. Глаза Видока блеснули, что бог весть отчего страшно не понравилось Алексею Каверину.

– Ага, – заметил сыщик с удовлетворением. – Стало быть, вы все-таки благоразумны. Я люблю разумных людей. Вот увидите, мы с вами отлично поладим.

– Хотелось бы надеяться, – проворчал Алексей.

Видок фыркнул.

– Вы неподражаемы, мой мальчик… Нет, честное слово! Иногда вы ставите меня в тупик, а меня нелегко удивить. Кого хотите спросите, вам подтвердят. – Видок подался вперед. – Знаете, в чем ваша главная беда? В том, что вы себя считаете сложнее, чем вы есть на самом деле. Вам кажется, что вы человек, видавший виды, и для вас уже нет тайн ни в чем. Опять же, вы гордец, но вам определенно есть чем гордиться. Вы здорово фехтуете и имеете голову на плечах, но вам здорово вредит ваша нетерпимость. Даже когда вас загоняют в угол, вы никак не хотите признать свое поражение. Вы слишком честны, чтобы идти на компромиссы, а ведь жизнь только из них и состоит. – Видок откинулся на спинку кресла. – Признайтесь, вы никогда не замечали, насколько невыносимы для окружающих? Вам надо измениться. Стать чуточку легковеснее, и тогда вам цены не будет. Научиться говорить «да», когда так и тянет крикнуть «нет!» и врезать собеседнику по челюсти. И запомните: когда вы лжете, то отнюдь не изменяете себе. Ложь – всего лишь средство сохранить свой душевный мир с минимальными затратами. Пока вы умеете только восстанавливать людей против себя, но не умеете их приручать. Научитесь пользоваться другими, как они умеют использовать вас. Черт возьми, если бы у меня была половина вашего обаяния, я бы покорил весь мир! Я знаю, вы честолюбивы, и это прекрасно, потому что человек без честолюбия не стоит и полушки. Но вы совершенно не умеете себя ценить. Что за работу вы выполняете, бог мой! Согласились красть какие-то жалкие бумажонки у еще более жалкого проходимца… Сопровождать воришку и следить, чтобы он чего не натворил… Вот в том-то и заключается ваша беда: вы так стремитесь сохранить верность себе в мелочах, что не замечаете, как проигрываете по-крупному. Смотрите, как бы в один прекрасный день вы не проснулись и не заметили вдруг, что партия проиграна навсегда!

Видок был великолепен. Его голос гремел под потолком низкой комнаты, раскатами отражаясь от стен. Алексей боялся шелохнуться. Этот человек – вор, каторжник, убийца, перебежчик – и в самом деле умел читать в сердцах, как никто другой. Он был всеведущ, аки Господь Бог.

«Что за сравнения мне приходят в голову? – подумал Алексей. – Он просто умен… очень умен… И разговаривает со мной так, как никто никогда не говорил прежде. Положительно, весьма странный человек».

«Сколько слов об Алексее Константиновиче и ни одного обо мне! – думала в тот же момент обиженная Полина. – Как будто меня тут совсем нет, честное слово… Интересно, что он сам обо мне думает?»

Видок умолк и некоторое время глядел на пламя свечи, потирая пальцами виски. Наконец вздохнул.

– Ладно, что-то я заболтался. Завтра с утра мы приступим к работе. Скверно то, что Селестен исчез. Он должен был ждать меня сегодня, но его нет. И кольцо тоже исчезло.

– А что это было за кольцо? – подала голос Полина.

– Перстень с печаткой, – хмуро бросил Видок. – Очень затейливая работа.

– Что за печатка? Там были какие-нибудь инициалы? – допытывался Алексей.

– Были. «Н. С. Д.»

– «Н. С. Д.»?

– Именно. Вам это что-нибудь говорит?

Алексей покачал головой.

– Ничего.

– Мне тоже, – откровенно признался Видок. – Ладно. Мои молодцы уже наводят справки где только можно. Думаю, скоро мы узнаем, кто кроме нас и графа Максима охотится за сокровищами. Жаль, что ваш воришка не в состоянии говорить, он бы многое мог нам поведать.

– По-моему, и так все ясно, – заметила Полина. – Нас обоих задержал Максим де Шевран, а Матвей успел сесть в карету. Но тут один, допустим, человек садится к кучеру и угрожает ему пистолетом, а второй садится в карету. Как вариант – кучера оглушили, засунули в карету, на козлы сел сообщник, а в карету – преступник. Так или иначе, но преступников двое… По меньшей мере двое…

– А где двое, там еще дюжина. – Видок в возбуждении щелкнул пальцами. – Но нам важно другое. Кучер плюс еще один, это ничего вам не напоминает?