— Еще нет, — коротко возразил Алекс, отодвигаясь от компьютера. — Было бы неплохо сначала достать тебе темные очки или что-то подобное.

«Темные очки ночью», не к месту вспомнила я название старой песни из 1980-х, пока мы шли обратно к супермаркету. У нас с Ниной было что-то вроде традиции — мы цитировали друг другу строчки из песен. Одна невзначай произносила слова из песни прямо посреди разговора, а другая, уловив цитату, отвечала: «Слушай, мне кажется, есть такая песня». Мои губы задрожали, когда я поняла, что думаю о Нине в прошедшем времени. Что с ней станет, когда она узнает о моем исчезновении?

— Возьми, — сказал Алекс. Мы зашли в «Кмарт», и он снял со стойки гигантские темные очки в голливудском стиле. — А волосы можешь спрятать вот под это. — Он выбрал черную кепку и протянул мне. Тон Алекса был ровным, безразличным. Он даже толком не посмотрел на меня, просто сунул мне вещи, глядя куда-то в пространство. — И тебе бы не помешала другая одежда: они наверняка запомнили, во что ты одета.

Хотя я понимала, что Алекс прав, его слова не вызвали у меня энтузиазма.

— У меня больше нет денег, — сказала я.

— Возьмешь у меня, — коротко ответил он. Я замешкалась. Все это время он так себя вел, что мне не хотелось принимать от него никакой помощи. Алекс с шумом выдохнул.

— Слушай, какой у тебя размер?

— Я найду что-нибудь, — пробормотала я.

Я выбрала две пары джинсов и несколько рубашек. Мне нужен был второй бюстгальтер, и, покраснев, я быстро сняла один с вешалки. Я заметила, что Алекс взглянул на него и сразу отвел глаза, его лицо приняло непроницаемое выражение. Во всяком случае, не мне одной было неловко.

Наконец мы вернулись в машину, и Алекс завел двигатель. Тот натужно закряхтел, и Алекс поморщился.

— Надеюсь, эта колымага доедет до Нью-Мексико, — пробормотал он себе под нос.

Я молча уставилась в окно. Вокруг было полно машин, и мы потратили несколько часов только на то, чтобы выбраться из города. Только к десяти часам вечера небоскребы Нью-Йорка стали удаляться, становясь крошечными, едва различимыми сверкающими звездочками на горизонте ночного неба. Я не сводила с них глаз, сидя вполоборота, пока последний небоскреб не исчез из вида. Это было глупо, но я никогда не жила в большом городе и за всю жизнь приезжала туда лишь несколько раз.

Но у меня было ощущение, что моя прежняя жизнь закончилась навсегда.

Я не собиралась спать в дороге, но, видимо, в какой-то момент просто отключилась. Когда я очнулась, было около трех часов ночи, и наша машина остановилась. Я продрала глаза. Пару секунд я не могла понять, где я, а потом события прошлого дня все разом обрушились на меня. Я села, отбрасывая волосы с лица. Мы стояли на обочине, вокруг была кромешная тьма.

— Где мы? — спросила я.

Алекс откинул водительское кресло, чтобы лечь.

— В Пенсильвании. — Он вытянул ноги, устраиваясь поудобнее на сиденье.

Я вглядывалась в длинные тени за окном. Когда мои глаза привыкли к лунному свету, я начала различать сосны по обеим сторонам дороги. Все вокруг казалось неподвижным, будто мы вдруг оказались в пустоте. Я потерла затекшие руки.

— Тут безопасно для стоянки? Алекс коротко пожал плечами.

— С тех пор как я свернул на эту дорогу, здесь не проехало ни одной машины.

Я украдкой взглянула на его лицо: глаза Алекса были закрыты. Его идеально очерченные губы в серебристом лунном свете казались высеченными из камня.

— А что насчет ангелов? — спросила я.

— Только ты, — ответил Алекс.

Его слова хлестнули меня, словно пощечина.

— Не смешно, — тихо проговорила я.

— А я и не шутил, — коротко сказал он. — Я сканировал все вокруг в поисках ангелов и каждый раз видел только твоего.

Промолчав, я вытянулась на своем кресле, укрывшись джинсовкой. Мой ангел. Как будто он и правда часть меня. Я поежилась, прогоняя эту мысль. Глядя в потолок «мустанга», я изучала круглый пластиковый ободок вокруг лампочки.

— Можно спросить кое-что? — произнесла я через несколько минут.

— М? — хмыкнул Алекс.

— Почему никто, кроме нас, их не видит? Там, в церкви, ангелов видели только Бет и другие новички… и мы с тобой.

Алекс вздохнул, явно прогоняя остатки сна.

— Ангелы невидимы в своем неземном облике. Их видят только те, чью энергию они высасывают, — сказал он. — Я вижу их, потому что много лет тренировался. А ты видишь их из-за того, кто ты такая.

— Ты правда работал на ЦРУ? — спросила я, стараясь не задумываться о том, кто я такая.

— Ага.

— А сколько тебе лет? — спросила я, поднимая глаза на Алекса. Он лежал, расслабившись и сложив руки на груди. Его волосы казались черными в лунном свете.

Последовала пауза. Я почувствовала, что Алекс не хочет отвечать на мой вопрос.

— Семнадцать, — произнес он.

— Ого… ты, наверное, начал совсем рано, — сказала я ошеломленно. — А твой брат, он тоже работает на них?

Этот вопрос был ошибкой. Я сразу почувствовала, как Алекс напрягся, и мои собственные мускулы непроизвольно сжались.

— Может, дашь мне немного поспать? — холодно сказал он.

Значит, с его братом что-то произошло. Меня посетила страшная мысль, что он мертв, и я вздохнула, жалея, что завела этот разговор. Хотя я подозревала, что Алекс воспринял бы в штыки любой мой вопрос — воздух вокруг него просто вибрировал враждебностью. Неужели за всю дорогу до Нью-Мексико он так и не начнет со мной нормально разговаривать?

Я колебалась. Но ведь рано или поздно все равно придется заговорить об этом…

— Ты… не доверяешь мне, да?

Повисло долгое молчание. Наконец, Алекс произнес:

— Я никому не доверяю.

— Да, но мне особенно. Из-за того… — Я с трудом заставила себя произнести это, даже подумать об этом: — Из-за того, кто я такая.

Алекс лежал неподвижно, но при этих словах мускул на его щеке дрогнул. Когда он снова заговорил, его голос звучал сурово.

— Послушай, у меня нет никакого желания с тобой разговаривать, когда в этом нет необходимости. Ты наполовину ангел, а значит, часть тебя ничем не отличается от них. Не думаю, что нам с тобой есть что сказать друг другу.

Я была рада, что Алекс лежал с закрытыми глазами, потому что мои собственные глаза вдруг наполнились слезами.

— Хорошо, — ответила я, чувствуя себя одинокой как никогда. — Если так, то прошу прощения за беспокойство. Этого больше не повторится.

Я повернулась на бок, лицом к окну, и накинула сверху джинсовку. Не знаю, почему я ожидала от него чего-то иного — он ведь уже неоднократно давал понять, что не хочет иметь со мной ничего общего. Но, несмотря на это, мне было больно. Даже очень. У меня в груди заныло: я лежала, глядя на длинные тени сосен у дороги, и мечтала, чтобы на их месте оказались березы в окне моей спальни.