и литовские князья в XIII–XIV вв. за определённую плату привлекали для участия в междоусобных разборках. Вот что писал Н. М. Карамзин о войне в 1334 г. брянского князя Дмитрия с Иваном Александровичем Смоленским: «…В предприятии Дмитрия служила за деньги одна вольница татарская», а хан Золотой Орды не был причастен к ней»{253}.

Получается, татарская вольница мало отличалась от казачьей вольницы, или они означали одно и то же. О других вольных воинах в истории ничего нет.

Казаки принимали активное участие в междоусобных разборках русских князей: «В лето 6826 (1317 г.)… Того же лета выиде князь великыи Юрьи из Орды с Татары и со всею Низовьсскю землею. И поиде к Тфери на князя Михаила»{254}.

В дипломатических актах упоминаются казаки ордынские, казаки литовские, казаки московские, но это не значит, что они отличались друг от друга больше, чем, например, немцы германские отличаются от немцев австрийских, немцев русских или польских. До своей полной ассимиляции в чужой среде казаки оставались казаками, а немцы оставались немцами{255}.

Ордынскими следует считать и яицких казаков, кочевавших вдоль реки Яик (Урал). Они несли службу пограничной стражи на Яике после того, как та стала границей между Синей и Белой Ордой. Их число достигало 30 тыс. воинов. По преданию, хранящемуся у яицких казаков, они вместе с бродниками участвовали в походе монголов на запад. Вспоминается казачий Синь-город «в луке Замора» под Илеком; поют они песни и про Куликовскую битву{256}.

Как и донцы, после ордынского погрома Тимуром казаки покинули Яик и возвратились только через два-три поколения. Русским царям стали служить лишь после завоевания Астрахани.

Некоторым исключением стали казаки, скрывавшиеся в горах между кабардинцами, – будущие гребенские и горские казаки. Но и они привлекались на службу ханами. «В 1282 г. баскак татарский Курского княжения, призвав черкас из Бештау или Пятигорья{257}, населили ими слободы под именем Казаков. …Но служба в этой области оказалась им не по душе, и они ушли в Канев к баскаку, который назначил им место к пребыванию ниже по Днепру. Тут они построили себе городок, или, приличнее, острожек и назвали Черкасы, по причине, что большая часть их была породою черкасы». Листки основной Лаврентьевской летописи за этот год по какой-то причине бесследно исчезли, а в опубликованной в 1962 г. летописи сообщается: «Здесь в летописи недостаёт нескольких листов». Этот пробел остался в памяти благодаря русским историкам И. Н. Болтину (1735–1792) и В. Н. Татищеву (1686–1750), которые, вероятно, эти листы ещё в своём распоряжении имели{258}.

Уже говорилось, что в Орде была учреждена христианская епархия во главе с епископом Сарайским и Подонским. Богослужение велось на старославянском языке, что способствовало распространению славянского языка, хотя двуязычие казаков сохранялось вплоть до XIX в. и многие в семьях или между собой продолжали общаться на татарском. Ханы ценили казаков не меньше своих знатных родственников, огланов[42] и князей.

После нашествия в 1395–1396 гг. очередного претендента на главенство в бывшей монгольской империи Тимура (Тамерлана) донские казаки вынужденно оставили берега Дона. Но перекопские, белгородские, ногайские и азовские казаки оставались на своих местах до прихода на северные берега Чёрного моря Османов. Лишь после этого ушли от ханов, ставших вассалами турецкого султана, перекочевав к границами Великого княжества Литовского и к ушедшим в московские «украины» донцам{259}.

Евграф Савельев писал, что казаки способствовали росту военной славы беклярибека Ногая. Это его баскаки призвали на службу казаков с Кавказа, которые позже получили названия: перекопские, белгородские и казаки охраны генуэзских колоний.

Беклярибек Ногай заслуживает особого внимания. С 1280 г. он считался правителем западных областей Орды, являясь фактически безраздельным повелителем татарских владений на запад от Дона. Был женат на дочери византийского императора Ефросиньи и помогал Византии в её борьбе с болгарами. Ногай активно вмешивался в ордынские междоусобицы, в одной из которых и погиб.

В приведенном ранее повествовании Георгия Пахимера говорилось, что, обосновавшись в Приазовье и северном Причерноморье во второй половине XIII в., Ногай подчинил племена аланов, зикхов, готфов, русов и многих других, а с течением времени они сделались союзниками их на войне{260}.

Согласно сохранившимся родословным отец Ногая был христианином несторианином. А если принять во внимание его женитьбу на византийской принцессе, христианином мог быть и он сам. В шежере (родословной) башкир племени кыпчак говорится: «…Кипчаки жили по Дону, Яику, Итилю несколько столетий, главный город кипчаков, называвшийся Сардак, находился на берегу Хазарского моря. Чингисхан в период своего нашествия сначала обманул татарских ханов, позднее убийством и грабежом уничтожил кипчакские племена. Некоторые спасли свою жизнь, присоединившись к орде татарского хана. (Те, которые) остались под властью татарских ханов и долгое время служили под властью мурзы Нугая, стали называться ногайским племенем»{261}.

Воинов Ногая называли и казаками. Ногайского племени была знаменитая казанская царица Сеюмбике, которую охраняли ее гвардейцы. Максим Степанович Глухов писал, что у степных аристократов времен Казанского ханства выдаваемых замуж малик[43] к новому месту жительства сопровождал конвой из числа молодых представителей рода. В разное время этих джигитов-ногеров называли по-разному: черными клобуками, эшкетинами, бигерами, эчкенами, казаками, черкасами и т. д. В Казани они были известны как «эчкенекелэр», т. е. казаки внутренней службы, или гвардейцы. Эчкенекелэр назывались гвардейцы казанских цариц не только при Сеюмбике, но и при всех предшествующих ей женах казанских ханов – Нур-Султан, Шах-Султан и др. Ногаев пограничной службы чаще называли просто казаками, или нократами{262}.

В 1734 г. императрицей Анной Иоановной ногаи-христиане (кряшены) были переведены в казачье сословие и приняты на царскую службу под именем «нагайбаки». Первым наказанным атаманом этого казачьего войска стал Суворов Василий Иванович – выходец из «мензелинских служилых людей», один из первых включенный в дворянскую книгу Уфимской губернии. Его официальное воинское звание – генерал-аншеф. Это отец будущего генералиссимуса Александра Васильевича Суворова{263}.

Нагайбаки компактно проживают сегодня в Нагайбакском и Чебаркульском районах Челябинской области, потомки ногаев есть и среди забайкальских казаков. Это их предки в числе передовых казачьих сотен вошли в столицу наполеоновской Франции во время Отечественной войны 1812–1814 гг.

Казаки нагайбаки из села Париж.

Составители казачьей энциклопедии вслед за Георгием Пахимером считали, что все не татарские племена в Приазовье и северном Причерноморье оказались «полностью отатаренными»{264}. Представляли они большинство или меньшинство в казачьей среде, вопрос остаётся открытым. Также не понятно, кого именовать татарами. Если татарами называть преимущественно потомков волжско-камских булгар VIII–XIII вв. или крымцев, это