Вадька передернул плечами – психи, ей-богу! – и, вытащив свою фирменную отмычку, принялся аккуратно орудовать ею в замке решетки.

– Этот коллектор для дождевой воды – его еще в XIX веке строили, чтобы дождевые потоки с улиц собирать и в Днепр их выводить, – самый широкий и удобный лаз под землю. Дальше более поздние постройки пойдут, там хуже будет. – Замок крякнул, лязгнул… и решетка с тихим скрипом отворилась.

Сыщики столпились у входа, глядя в арочный кирпичный тоннель, уходивший в глубь холма и тонувший в царившем впереди мраке. Внутри стояла полнейшая тишина, лишь втекавший в тоннель с улицы ручеек тихо и вкрадчиво журчал по дну коллектора и тоже пропадал во тьме. Компаньоны пристально вглядывались туда, и никто не решался сделать первый шаг, всем вдруг захотелось уйти, вернуться в теплый, ярко освещенный офис, напиться чаю…

И тогда Вадька просто скомандовал:

– Пошли! – И первым ступил в бежавший по дну поток. Остальные, один за другим, последовали за ним.

Ручей оказался не таким уж мелким, ноги сразу ушли в воду по колено. Подошвы моментально начали разъезжаться на прятавшихся под водичкой камнях. Мурка, вооруженная длинной крепкой палкой с прибитой к ее верхушке перекладиной, шагнула вперед и пошла, тщательно прощупывая дорогу перед собой. Стараясь ступать строго за ней, сыщики вереницей двинулись сквозь обтекавший их колени поток. Маслянистая вода тяжело и неохотно расступалась, словно норовила удержать их, связать им ноги. Свет дня за спиной еще какое-то время сопровождал ребят, постепенно отдаляясь и словно теряя силы, и наконец угас. Тоннель коллектора делал поворот. Не сговариваясь, компаньоны остановились и дружно оглянулись назад. Оставшийся позади круглый вход светился, как серебряная монета.

Они шагнули за поворот.

Густая липкая мгла охватила их со всех сторон. Такой темноты не бывает нигде и никогда! Здесь, под землей, она действительно была полной – всесокрушающей, всевластной, абсолютной и безусловной владычицей. Она словно изучала нежданных гостей, ощупывая их лица миллионами мельчайших, практически неощутимых прикосновений.

– Может, включим фонарики? – нетерпеливо процедил Сева и первым нажал на кнопку. Закрепленный на обруче поверх каски фонарик ярко вспыхнул, тут же к нему присоединились и другие. Пять желтых лучей заметались по темной воде и красным кирпичным стенам.

– Фи, какая гадость! – брезгливо протянула Кисонька.

То, что скрывала темнота, было совсем не так величественно, как она сама. Мельчайшие прикосновения, которые они ощущали, принадлежали целым роям вившейся вокруг них мошкары, в свете фонариков казавшейся мертвенно, призрачно белой. За поворотом тоннель становился уже, и бежавший по нему поток поднимался выше, теперь доходя ребятам до самых бедер. А вокруг них, по неспешному течению, неторопливо плыла всякая дрянь: прошлогодние листья, перемешанные с таким количеством почерневшей банановой кожуры, что казалось, на улицах их города рядом с каштанами и тополями растут и бананы. Минимум – каждый третий куст. Вместе с фонариками подключилось и обоняние: они вдруг ощутили, как мерзко в тоннеле пахнет…

Повернув фонарик на каске вниз, Вадька вытащил из висевшего на груди непромокаемого пакета свой мини-комп и вывел на экран карту подземных сооружений.

– Нам туда, – кивая в глубину тоннеля, тяжко вздохнул он. – Сто метров вперед, потом будет какой-то зал, там вроде бы лестница – по ней наверх… Потом сориентируемся…

Сыщики брели по тоннелю. Каски Мурки и Кисоньки чиркали по нависавшему над самыми головами своду. Под тяжестью Евлампия Харлампиевича Катька то и дело оступалась на скользком, илистом дне. Пока гусь не выдрался у нее из рук: он плюхнулся прямо в воду и, невозмутимо работая лапами, поплыл, стараясь держаться в луче Катькиного фонаря. Девчонка вздохнула с облегчением.

– А ты говорил – не брать, – хмыкнул Сева, уворачиваясь от взбаламученных гусем приливов грязи. – Он тут лучше всех освоился.

– А как от него потом вонять будет, – раздраженно протянул Вадька.

– Не волнуйся, от тебя будет вонять не лучше! – утешил его друг.

– Впереди что-то светится. – Мурка остановилась и выключила фонарик на шлеме. Повинуясь ее жесту, остальные сделали то же самое.

Впереди нереальным серебристым светом сияло полукружье тоннеля. Сыщики сгрудились поближе друг к другу и застыли, вглядываясь в ровное неподвижное свечение. Один только Евлампий Харлампиевич продолжал, вытянув шею, невозмутимо плыть вперед.

– Где гусь проплывет, там и человек пройдет, – решил Сева и поспешил за Харли. Катька поглядела ему вслед с восхищением и, словно ниточкой к нему привязанная, потащилась за ним.

Преодолевая сопротивление потока, они приближались к светившемуся кольцу все ближе. Кисонька вскрикнула от изумления. Начиная от скреплявшей стены тоннеля круглой металлической арматуры и дальше, со всех тянувшихся вдоль кирпичных стен труб, будто гигантские клочковатые бороды, свисали напластования мерцающей слизи. Слизь фосфоресцирующими знаменами свешивалась из-под свода, и тяжелые светящиеся капли гулко плюхались в воду. Слизь покрывала стены коллектора, и это ровное свечение уходило все дальше и дальше.

– Батарейки в фонариках сэкономим, – принужденно хмыкнул Вадька, заставляя себя сделать шаг вперед между тускло светившимися стенами.

Стараясь не глядеть по сторонам, а только под ноги, Мурка со своей палкой вновь выдвинулась вперед. Девчонка шла, низко опустив голову, и только вздрагивала каждый раз, когда с потолка на ее каску шлепался очередной комок слизи. В серебристом фосфорическом сиянии она сама казалась лишь плавно скользившей над водой тенью…

– Блямс! У-а-уй! – раздался звук удара и короткий Муркин вопль. Девчонка пошатнулась и свалилась бы в поток, если бы Вадька с Севой не подхватили ее. Ее палка с глухим плеском булькнулась в воду и тут же уплыла по течению. Девчонка лежала у них на руках, бледная и неподвижная.

– Мурка! Мурочка! Ты жива? – срывающимся от ужаса голосом выдохнул Вадька, судорожно стараясь нащупать пульс.

Мурка резко распахнула глаза. В тусклом свечении слизи их зелень казалась какой-то зловещей. И не менее зловещим шепотом она прошелестела:

– Там – черви! Огромные – от пола до потолка!

Кисонька тихо ойкнула и попятилась назад:

– Я туда не пойду! – твердо сказала она. – Пусть даже террористы весь город взорвут, но червяки – это уже слишком!

– Какие еще черви от пола до потолка – они что, на хвосте стоят? – спросил Сева и, шумно расплескивая вокруг себя воду, рванулся вперед. Желтым пятном вспыхнул фонарик на его каске. – Народ, да она просто о балку головой стукнулась! Тут балка низко висит! – через мгновение раздался его голос. – Никаких червей тут… Черви! – коротко вскрикнул он и отпрянул, тоже едва не свалившись в воду.

– Спокойно, только не разбегаемся! – рявкнул Вадька на засуетившихся девчонок. – Потеряетесь под землей – будете тут вечно блуждать и лопать червяков на завтрак! Сырыми!