— От чего помогает?

— От морской болезни.

— И где здесь неподвижный предмет?

За последние несколько часов погода разгулялась не на шутку — ветер завывает, волны бьются о судно, их гребни поднимаются все выше и выше.

— Тогда упритесь ногами и надейтесь на лучшее.

Паром швыряет из стороны в сторону.

— Держитесь за поручень. Я вас подстрахую! — кричит Джон.

Судно подбрасывает — я валюсь вперед, а Джон подхватывает меня.

Внезапно мы сбрасываем ход и начинаем двигаться почти черепашьим шагом.

Я еще крепче вцепляюсь в поручень — ужасно тянет живот, точно внутри свинцовый шар.

— Почему мы замедляемся? — спрашиваю я Джона.

Что, если нас преследует Том?

— Сейчас узнаю, что происходит. Справитесь тут одна?

Я киваю.

Пассажиры поблизости тоже обращают внимание на то, что паром сбросил скорость, — звучат приглушенные голоса и крики.

Мы в открытом море, я ищу глазами «Хелен» — вдруг паром остановился из-за Тома, но, куда ни посмотри, кругом бушующие волны, которые того гляди поглотят наше суденышко.

Что я наделала?

Сзади слышатся шаги и голос Джона…

— Один винт полетел. Из-за этого ход замедлился. На том, что остался, добираться будем гораздо дольше, чем обычно.

Я перегибаюсь через борт и избавляюсь от остатков завтрака.

Элизабет

Ктому времени, когда мы отправляемся в дорогу, день уже в самом разгаре. Мы движемся к первому лагерю, в машине висит молчание, и вдруг мне становится невмоготу — необходимо срочно выкинуть из головы одолевающее меня беспокойство и занять мысли чем-то другим.

Я пялюсь в окно.

— Что за странное местечко. Можно встать посреди дороги, вытянуть в стороны руки, и они обе окажутся в воде.

— Живо представляю, как вы это проделываете, — хихикает Сэм. — И заодно создаете аварийную ситуацию.

— Да будет вам известно, я не только дебоширка. У меня есть другие достоинства. И потом, моя ли это вина, что мужчины теряют голову при виде хорошенькой девушки?

— Мне казалось, мы уже пришли к выводу, что вы не просто хорошенькая. Но вы правы. Когда речь идет о женщинах, мужчины действительно совершают редкие глупости.

— Скорее всего, мужчины совершают редкие глупости по собственному почину и просто прикрываются женщинами в качестве удобного предлога. Это вы говорите, исходя из собственного опыта, да?

— Возможно, — усмехается он.

— Даже не могу представить, какая женщина способна задеть вас за живое.

— Что вы имеете в виду? — Он бросает на меня любопытствующий взгляд.

— Вы не похожи на романтика.

— А вы, могу предположить, влюбляетесь каждую неделю.

— Только по вторникам. По понедельникам я слишком занята, а влюбляться в выходные — слишком банально.

— А по средам?

— К среде я начинаю скучать и переключаюсь на следующего. Тут очень тонкая грань.

— Понимаю. И кто же был вашей последней любовью? Ваш жених?

Тон нейтральный, но под наружным безразличием, где-то глубоко внутри, я улавливаю нотку интереса.

Я молчу, точно мысленно перебираю легион вариантов, тогда как на самом деле ответ до боли прост.

— Нет, не он, — я качаю головой. — Билли.

Когда я произношу его имя сейчас, по прошествии времени, мне больно только самую малость.

— Билли?

— Уильям Рэндольф Уортингтон-третий.

— Билли, — фыркает он.

— Да, Сэмюэл. Для друзей просто Билли.

— И вы, разумеется, были добрыми друзьями.

— Между прочим, да. Некоторым образом.

— И вы любили его?

— Билли все любили.

— И на следующий день он вам наскучил?

— Что-то в этом роде, — я натянуто улыбаюсь.

— А что случилось на самом деле?

— Почему вы спрашиваете?

— Может, просто чтобы убить время.

— Вы о чем? Тут два шага, через минуту будем на месте.

— Ну и развлеките меня в эту минуту.

— А я не говорила вам, что ненавижу, когда мне приказывают? — огрызаюсь я.

— Нет необходимости. По вашим манерам все видно.

— И тем не менее вы нарываетесь.

— Потому что вы любите провокации. Готов поспорить, Билли вас не провоцировал.

Это верно, но к делу не относится.

— Билли был душка. Чего нельзя сказать о его мамаше.

— Она не одобряла.

— Именно.

— А почему?

— Вам действительно непонятно?

— Вы довольно славная.

— Какая щедрая похвала, — фыркаю я.

— Так почему же миссис Уортингтон-вторая недолюбливала вас?

— Наверное, она считала, что я испорчу ее сына. Что и ее семья станет частью скандала, постигшего нашу.

— А мне казалось, скандалы в вашем кругу — обычное явление.

— Не такие. Когда вы занимаете высокое положение, о вас сплетничают и вам завидуют, а когда вы падаете, люди хотят только одного — забыть о вас.

— Они испугались, — говорит Сэм. — Испугались, что несчастья вашей семьи коснутся их.

— Возможно. Когда рушится здание, это всем в назидание, — я пожимаю плечами. — Абсурдно, в самом деле. Депрессия по большей части обошла стороной Уортингтонов и им подобных. Судьба — дама капризная, невозможно предугадать, кого она коснется. Одну семью пощадит, а другую — в порошок сотрет.

— Если бы Билли любил вас, он остался бы с вами.

— Полагаете, от этих слов мне станет легче? — смеюсь я.

— Если бы вы любили Билли, вы никогда не позволили бы ему отказаться от вас.

— Каким, интересно, образом? Если мужчина решил свалить, очень сомневаюсь, что женщина способна остановить его.

— Тогда вы себя недооцениваете. Не думаю, что найдется мужчина, который уйдет от вас и не пожалеет об этом.

Я открываю рот, чтобы сказать…

Мужчина, вы сбиваете меня с толку.

— Вы только посмотрите на себя. Вы проделали такой путь, чтобы найти нужного вам человека. Вас непросто остановить. Если Билли был вашей большой любовью и вы отказались от него, тогда что привело вас сюда? Разыскиваете жениха? Он сбежал прежде, чем оказался у алтаря?