Я почувствовала его приближение кожей – волна тепла, волна холода, волна тепла… «Пусть он побыстрее придет, а потом уйдет…» Я нарочно не стала оборачиваться, замерла и сосредоточилась на растаявшем мороженом, но воображение рисовало образ Клима, в голове уже барабанил дождь, и миллион непрошеных чувств взял меня в плотное кольцо. «Я не боюсь вас, Клим. Никогда не боялась и сейчас не боюсь. Можете говорить, что угодно, и смеяться… надо мной. Вы отлично умеете это делать».

Клим галантно отодвинул стул, усадил Лизу, а затем сел сам. Симка толкнула меня ногой под столом, что переводилось как «Сейчас начнется…», и принялась поигрывать чайной ложкой. Мы обе понимали, что настал тот момент, когда Елизавета Акимова захочет продемонстрировать свое превосходство. Сейчас она должна была чувствовать себя уверенной как никогда. Ее взгляд, движения, улыбка говорили о том, что мы в своих ожиданиях правы, как же я радовалась, что Симка тоже приглашена сюда…

Вот только теперь рядом со мной сидела не только она, но и Клим. Шелаев положил руку на стол, и я поймала себя на том, что неотрывно смотрю на нее. «Это все таблетки Бриля, – оправдала я себя. – Я ненормальная и заторможенная».

– Прекрасный вечер, – произнесла Лиза и с благодарностью приняла бокал шампанского.

– Спасибо, – ответил Матвеев.

– Макс, музыка дурацкая и курить приходится на улице, – усмехнулся Клим, глядя на Симку. – Если не ошибаюсь, Серафима?

– Я не люблю свое полное имя, – с вызовом ответила она.

– Прошу прощения, – Клим, театрально прижал руку к груди. – Клянусь, никогда полная форма вашего замечательного имени не сорвется с моих уст.

Я не сомневалась, что Симка в восторге, и на всякий случай тоже слегка толкнула ее ногу под столом.

– Имя деревенское, – снисходительно улыбнулась Лиза, рассматривая свой тонкий браслет, усыпанный сверкающими бриллиантами. – Тебе нужно поменять его.

– Позволю себе не согласиться с вами, имя очень хорошее и к тому же редкое. – Матвеев посмотрел на Лизу холодно, и я поняла, что она ему не нравится. Я чуть не подпрыгнула от радости, осознав этот факт, – Максим заранее был на нашей стороне! – Вы же учитесь в одном университете? – сменил он тему.

– Да, но пересекаемся редко, у меня своя компания, – подчеркнула Лиза, многозначительно улыбнувшись и тем самым отделившись от нас в одну секунду. Она словно хотела сказать: «Я проживаю на другом полушарии, где нет деревенских имен, деревенского прошлого, где в воздухе витают ароматы французских духов, а друзья и знакомые – особые молодые люди с блестящим будущим и с несколько иными ценностями, чем у этих… Неважно».

Симка молчала, что казалось странным, как правило, в таких случаях она кидалась на амбразуру, я же не в состоянии была ответить, потому что… нога Клима приблизилась к моей ноге, я ощутила ткань брюк, угадала ее шероховатость, и от моего лица отхлынула кровь.

Не веря в происходящее, я бросила на Клима быстрый взгляд – Шелаев смотрел на Матвеева, но дьявольская улыбка играла на его губах. Она предназначалась мне!

– И у нас своя компания, – ответила я, посмотрев на Лизу.

Симка сидела, сдвинув брови, и о чем-то сосредоточенно думала, я же не знала, что делать дальше: отодвинуть ногу или не шевелиться, показывая тем самым, что мне абсолютно все равно.

– Лиза, можно вас пригласить на танец? – Матвеев поднялся и протянул руку. Конечно, он это делал для того, чтобы разрядить ситуацию, ясно же, задушевного разговора за столом не получится. И я была благодарна Максиму.

– Да, – с королевской сдержанностью ответила Лиза и поднялась. – Мне придется скоро уехать, увы, я приглашена на еще одно мероприятие, и отказаться нет никакой возможности. Очень приятно, что последний танец…

Слова Лизы потонули в волнах музыки, она удалялась вместе с Матвеевым, продолжая что-то говорить. Ее фигура была идеальной, и это подчеркивало обтягивающее платье. Тяжелые волосы струились по плечам и спине, туфли и браслет сверкали, когда на них устремлялся свет ламп… Нога Клима по-прежнему прижималась к моей, и я практически не шевелилась.

– Вы тоже уедете? – деловито осведомилась Симка, подавшись вперед (ей было плохо видно Шелаева – я загораживала обзор). Она прихватила с тарелки сладкую соломку, обсыпанную белыми кристаллами сахара, и принялась ее грызть.

– Ни за что на свете, – ответил Клим. – Максим мой друг, и я здесь собираюсь присутствовать до победного конца.

Ногу стали покалывать противные иголочки, мне показалось, что из нее медленно, но верно уходит жизнь, а это было отличным оправданием для последующего движения – я убрала ногу от Шелаева и бодро произнесла:

– Чудесный вечер.

Клим медленно повернул голову ко мне и бархатным голосом произнес:

– Конечно. Мы с тобой вместе, сидим рядом, что может быть лучше?

Симка поперхнулась сладкой соломкой, и мне пришлось хлопать ее по спине. Краем глаза я выхватила Эдиту Павловну, ее лицо вновь напоминало маску, что не сулило ничего хорошего. Но я не боялась, наоборот, во мне поднимался протест – сильный, упрямый, я бы почувствовала себя раздавленной, если бы сбежала именно в этот момент. Отголоски давних боев с Климом звучали в душе, мое недавнее беспомощное состояние требовало реванша, я чувствовала, что становлюсь сильнее, потому что могу противостоять Шелаеву. «Да, я становлюсь сильнее, когда он…» Мысль оборвалась, взгляд остановился на красивой Елизавете Акимовой, танцующей с Матвеевым.

– Спасибо. – Симка обмахнулась салфеткой и глубоко вздохнула. – Кажется, тебя ждет Эдита Павловна, – произнесла она тише. – Бабушка смотрит на тебя как гамадриад.

– Это кто? – автоматически спросила я.

– Королевская кобра, – охотно пояснил Клим и положил руку на стол (рядом с моей). – Анастасия, – укоризненно добавил он. – Нужно знать тех, с кем ты живешь.

Его дыхание коснулось моего плеча – по коже побежало тепло. Побежало и остановилось, исчезло. Я попыталась сложить из слов хороший ответ, но усилия оказались тщетными, приближение Матвеева и Акимовой воспринялось как спасение.

– Настя, а ты почему не танцуешь? – едко спросила Лиза, протягивая руку к своему клатчу. На ее лице читалось: «Тебя никто не приглашает? Неудивительно. Ты вообще будешь несчастлива, потому что так обошлась с моим братом. Ты не стоишь Павла!»

– Не хочется, может, чуть позже, – легко ответила я.

– Непременно. Чуть позже, – еле слышно произнес Клим, поднялся и, глядя на Лизу, сказал: – Пойдем, я тебя провожу. Мне бесконечно жаль, что ты уезжаешь, я буду скучать.

Дождавшись, когда они пересекут половину зала, я извинилась и, опять бросив Симку, отправилась к Эдите Павловне. Я бы не сказала, что я шла, – я плелась, спотыкаясь, как старая дряхлая лошадь. Мне нечем было гордиться: что-то произошло, что-то тянуло из меня соки и мешало как всегда вздернуть подбородок и превратиться в отважную Анастасию Ланье. Я проигрывала сейчас Климу еще до начала битвы, и от этого хотелось плакать.