– И я тоже, – подхватила Пейшенс. Особенно если при этом она будет видеть улыбку Стюарта. Да она сделает все, лишь бы видеть его улыбку.

* * *

Стюарт не проводил за ланчем по два часа. Ну если только не совмещал ланч с деловой встречей. Но рядом с Пейшенс время пролетело незаметно.

«Приятель, а ты втюрился, не так ли?»

В первый раз он позволил себе услышать свое подсознание. Да, он увяз, но, к его изумлению, эта мысль его не отпугнула. А с чего ему пугаться? Пейшенс не Глория. Пейшенс не претендует на то, чтобы быть кем-то еще или говорить то, что он хотел услышать. Она вполне довольна просто быть с ним, с таким, какой он есть: человеком, который носит массивные очки и рассуждает о долготе дня. Даже когда он был одурманен – кажется, такое старомодное слово употребила тетя – страстью к Глории, душа у него не пела, а вот с Пейшенс поет. Итак, его не огорчает то, что он, вероятно, влюбился. Наоборот, он с удовольствием представляет, как влюбляется все сильнее.

Кто-то кашлянул. Стюарт взглянул на дверь, и внутри все сжалось.

– Привет, Боб. Входите.

Очень высокий и очень энергичный на вид юрист вошел в кабинет и плотно закрыл за собой дверь. Ясно – для конфиденциальности. Стюарт поморщился.

– Детектив нашел нужную вам информацию, – сказал Боб, помахивая тонким коричневым конвертом. – Знаю, что это заняло больше времени, чем предполагалось, но у нас было два серьезных дела, а поскольку это – личное и вы…

– Я же послал вам сообщение, чтобы вы прекратили расследование.

– Вы… разве… – Боб побледнел. Он был честолюбив и болезненно переносил ошибки. – Я не видел никакого сообщения.

– Я послал две недели назад. – В субботу сразу после благотворительного приема. Стюарт точно помнил, как набрал сообщение на компьютере, прежде чем лечь спать. Как раз в этот момент на стол прыгнул Найджел, требуя внимания.

Неужели он забыл нажать клавишу «отправить»?

Стюарт удрученно провел рукой по лицу, а Боб расценил это как неудовольствие.

– Простите. Наверное, сообщение каким-то образом пропало… Я… – Он вручил Стюарту конверт. – Вы уверены, что вам не нужна эта информация? Я бы сказал, что там много интересного.

– Вы прочитали?

Боб снова побледнел.

– Ну, только чтобы убедиться, что отчет полный. Я не собирался проявлять любопытство.

Черта с два не собирался. Стюарт взглядом показал Бобу свое недовольство и произнес:

– Не важно. Я уже знаю все, что детектив мог выяснить.

– Все? – спросил Боб. – Даже криминальную часть?

Криминальную? Стюарт с такой силой сжал подлокотники кресла, что дерево едва не треснуло. Ему стоило огромного труда сохранить равнодушный вид.

– Да, даже это.

– О’кей. Тогда пойду заканчивать резюме для Гринвуда.

– Конечно, – ответил Стюарт.

Компаньон кивнул и быстро вышел. Стюарт остался один, глядя на конверт.

Это должно быть ошибкой. Пейшенс рассказала ему все, ведь так? И он ей доверял.

Но что если… Он едва не задохнулся.

Есть единственный способ проверить. Он вскрыл конверт.

– Черт возьми! – Он ударил кулаком по столу, не замечая боли в локте. Эта боль – ничто по сравнению с той, что разрывает ему грудь. Там, в начале отчета, было все то, чего он не хотел знать.

– Найджел, это – новая постель Аны, не твоя. Ты подвинешься, правда, чтобы ей было где лечь, когда она вернется со Стюартом из больницы? Договорились?

Пейшенс взглянула на каминные часы: это произойдет через час. Она разгладила складки на стеганом одеяле. Конечно, новое расположение вещей в доме не идеально, но это всего на месяц. А там кто знает? Может, Ане понравится жить на первом этаже.

На ум пришли слова Стюарта: «Мы можем не опасаться, что будет слышен шум». Приятная дрожь пробежала у нее по позвоночнику. Она запустила пальцы в шерстку Найджела.

– Надо воспользоваться предложенными возможностями, да, Найджел?

Вдруг послышался грохот входной двери, и на пороге комнаты появился Стюарт. Он с трудом дышал, глаза потемнели и дико сверкали, зрачки расширились.

– Стюарт, что с тобой? – Пейшенс инстинктивно сделала шаг назад. Она знала, как темнели у него глаза от желания, но сейчас это другое. – Что-то случилось с Аной?

– С Аной все замечательно.

– Тогда что? – Это не тот человек, который был с ней за ланчем, с которым она целовалась. Этот человек выглядит, словно он хочет…

О нет. Она заметила смятые бумаги, зажатые у него в кулаке. Боль стала расползаться по груди, резкая, как при сердечном приступе.

– Я объясню… – произнесла она.

– Да, разумеется, объяснишь. – Голос Стюарта звучал безжизненно. – Держу пари, что у тебя наготове масса объяснений.

– Стюарт…

– Я доверял тебе, – прошипел он. – Когда ты заявила, что рассказала мне все, я тебе поверил, но ты лгала.

– Нет, – закачала она головой. – Я говорила тебе правду.

– Неужели? – Он шагнул к ней, размахивая кулаком с бумагами, словно дубинкой. – Тогда расскажи мне, почему у меня в руке полицейский отчет, где говорится, что ты была проституткой?

Обвинение повисло между ними плотным, страшным облаком. Пейшенс хотелось превратиться в Найджела – тот скрылся под кроватью, когда Стюарт хлопнул дверью.

– Ты так тщательно скрывала… это? Ты боялась, что Ана выгонит тебя, узнав, кого она наняла?

– Я не проститутка.

– Полицейский отчет гласит другое.

– Полицейские отчеты не расскажут всего.

Скрестив руки, он уселся в кресло, глаза прожигали ей кожу.

– Тогда, будь добра, просвети меня, – произнес он. – Не терпится услышать полную версию.

– С какой стати? Ты ведь все для себя решил.

– Попытайся.

Стюарт сидел и ждал. Он – ее собственный судья и суд присяжных.

Она сделала глубокий вдох.

– Ты когда-нибудь бывал в заведении под названием «Федерс»? Это не элитный мужской клуб, это – дешевый кабак, который посещает соответствующая публика. Некоторые из девушек – большинство – занимаются там еще кое-чем помимо танцев, чтобы подработать.

– Но не ты.

– Нет! – выкрикнула она. Неужели за те ночи, что она провела в его объятиях, он так ничего и не понял?

Но сейчас он, видно, понял, что сказал лишнее, потому что голос у него утратил резкость.

– Каким образом ты попала в эту компанию?

– Полиция нагрянула в клуб, и нас всех без разбору отправили в участок. Адвокат сказал, что будет очень трудно отклонить обвинение, и мне лучше не доводить дело до суда, потому что я могу попасть в тюрьму.