И правда, мы все отчетливо увидели, что на карте была не просто черная клякса, а силуэт летучей мыши.

– Такой контур на горных картах с давних пор означает пещеру, – пояснил Петрович.

Мы с удвоенным любопытством склонились над картой Кайласа и обнаружили в общей сложности три черных силуэта летучих мышей, что означало наличие трех пещер. До самой ближней из этих трех пещер было порядка пяти, может быть, пяти с половиной километров. Решено было отправиться туда.

Переход занял немногим больше часа. Карта не лгала: там, где было указано, мы нашли проход в скале, шириною метра полтора, высотой чуть больше среднего человеческого роста. Первым в пещеру вошел Петрович. У самого входа он вдруг замер с поднятой рукой, что означало: мы, идущие следом, должны замереть и не произносить ни звука. Неужели еще до проникновения в пещеру нас могла поджидать опасность?

Воцарилась тишина, при которой, как говорится, можно было услышать полет ангела, а до моего слуха стал доноситься какой-то странный шорох. Что это было? Я оглянулся на стоящего позади меня Мессинга и понял, что и он тоже слышит этот звук. Петрович снова жестами дал понять, чтобы мы отошли назад, подальше от входа. Возможно, опыт офицера спецслужб подсказывал об опасности.

Пятясь, мы отошли на довольно приличное расстояние. И только когда все скрылись за поросшей мхом каменной глыбой, Петрович шепотом сказал:

– Вы слышали этот шорох?

Мы кивнули, опасаясь говорить в голос, словно чувствовали близость чего-то таинственного и непостижимого. В воздухе витало беспокойство. Так бывает перед грозою, когда в самой атмосфере возникает тревога. Состояние пассивного ожидания было страшнее той вероятной катастрофы, которая могла последовать за ним. Никто не мог даже приблизительно сказать, что ждет нас внутри пещеры. Но Петрович, кажется, что-то понял:

– Я узнал этот шорох, друзья! И признаюсь, это меня не радует. Однажды во Вьетнаме мне довелось слышать точно такой звук. Думаю, вы догадываетесь, что я там делал.

Петрович усмехнулся по-доброму. Помимо прочих достоинств, мне всегда нравилось в Петровиче его ироничное отношение к прежнему месту работы. Петрович – бывший контрразведчик, а бывших профессионалов в этой сфере, как известно, не бывает. Однако Петрович, суровый по долгу службы человек, умеет над собой посмеяться.

– Во Вьетнаме, – продолжил Петрович, – довелось мне совершать многодневный переход по джунглям. Как вы догадываетесь, индокитайские джунгли – место не самое спокойное. Там птицы кричат на все голоса, можно услышать рев хищников. Постоянно слышится шелест ветвей. Даже ночью джунгли не замолкают ни на секунду. Но надо сказать, друзья, в этом есть своя прелесть. Переход я совершал в одиночестве, и джунгли своим шумом не давали мне ощутить себя покинутым. Однако на пятый день своего перехода я вдруг поймал себя на том, что вот уже минут десять нахожусь в полной тишине. Поначалу мне это даже понравилось, утомили шорохи южного леса. Но очень быстро понял я, что такая тишина не несет в себе ничего хорошего. И точно: мои уши стали различать такой же звук, какой мы слышали сейчас у входа в пещеру. Движимый не столько праздным любопытством, сколько соображениями личной безопасности, я стал осторожно продвигаться в том направлении, откуда шел звук: по долгу службы источник обязательно следовало установить. Я старался передвигаться бесшумно, всматриваясь в заросли. Флора и фауна тех мест таковы, что часто вокруг себя видишь только сплошной зеленый цвет. Опасность же в тех местах может едва ли не в равной степени исходить как от фауны, так и флоры.

– Какая же опасность может исходить от флоры? – удивилась Настя.

– Что вы, Настя, – отвечал Петрович, – разве не знаете, сколь опасен, например, в наших краях борщевик Сосновского? До него без специальной защиты даже дотрагиваться нельзя. А уж в тропических джунглях…

– Субтропических, – Мессинг машинально, как мне показалось, поправил зятя.

Петрович не обиделся, а пояснил:

– Дорогой Мишель, на вытянутой территории Вьетнама климат различный. Когда в одной части облачно, дождливо и холодно, в другой – солнечно и тепло. Север Вьетнама – субтропики, а я был на Юге, в районе Сайгона, то есть в тропической части.

Мессинг вежливо склонил голову, признав тем самым свою ошибку. Петрович продолжал:

– Флора на юге Вьетнама крайне опасна для непосвященного. Одни растения ядовиты, другие источают яд в определенный сезон, третьи могут ни с того ни с сего выстрелить в тебя какой-нибудь дрянью… Так вот, я старался идти тихо в том направлении, откуда шел странный звук. Когда я понял, что цель рядом, то остановился и всмотрелся в зелень трав и листьев. Вот тут и довелось мне испытать замешательство. Увидел я огромную кобру. Я смотрел на змею, а она – на меня. Так продолжалось минуты три, однако казалось мне, что прошла целая вечность. Это кобра издавала тот странный звук, который я никогда не забуду. Наконец, змея уползла. Знаете, мне даже показалось, что она как-то недобро взглянула на прощание. Этот звук мы и слышали только что. Ошибиться невозможно. Звук этот я узнаю из множества других.

С минуту мы сидели задумавшись. Молчание нарушил Леонид:

– Получается, господа, вход в эту пещеру охраняется коброй или несколькими кобрами. Значит, доступ туда нам заказан. Признаюсь, боюсь змей с детства. Помню, мой одноклассник, живший этажом выше, в змеях души не чаял. В начальной школе картинки и фотокарточки со змеями собирал. Причем только с ядовитыми, ужи у него не котировались. А потом стал кружок юных зоологов посещать. Когда он стал взрослым, то прямо у себя в квартире обустроил террариум. Я как-то зашел к нему, так мне чуть плохо не стало. Змеи так шипели на меня, будто чуяли мой страх, а я жался к стеночке, места себе не находил – так боялся.

– Леонид, – сказала Настя, – вам уж точно нет нужды идти в пещеру со змеями; есть для этого те, кто не боится пресмыкающихся.

– Настя, я не боюсь, – вновь взял слово Петрович. – Но ведь кобра не знает этого, просто возьмет и укусит. Не страшусь и укуса, но вот вопьется змея мне в ногу, а вам потом придется меня таскать по Кайласу.

– И все же в пещеру войти можно! – не без гордости воскликнул Мессинг.

Конечно, после этого заявления Мессинг взял свою коронную паузу Впрочем, даже Леонид, до этого путешествия не знавший Мишеля, научился философски относиться к паузам в мессинговской речи. Мессинг не долго томил нас:

– Так вот, коллеги, существует не столь архаичное, как может показаться, и весьма действенное заклятие против змей. Пару лет назад я узнал его, и с тех пор выпал случай убедиться в его действенности. Случилось это летом на нашей даче. Мы с Алексией шли по ягоды. Поспела черника, а я до черники большой охотник. Идти надо было через болотце, к июлю обычно высыхающее. Идем, и вдруг видим прямо на тропинке клубок змей. С детства помню, что такие клубки старики называли змеиными свадьбами. И говорили об опасности приближения к ним. Мне захотелось проверить недавно узнанное заклинание. Я не стал приближаться к клубку, а, оставаясь на месте, произнес вслух весь текст целиком. И что бы вы думали? Змеи сразу расползлись в разные стороны, даже не шипели. Мы с Алексией спокойно проследовали дальше и много черники набрали в тот день! Сколько же потом не ходил я по тому болотцу к лесу, ни разу не встретил ни одной змеи. Видимо, подействовало то заклятье на все их племя пресмыкающееся. Предлагаю пойти вновь к пещере, от которой мы ушли только что, и произнести заклинание. Ну а дальше решим, что делать. Как вам такое предложение?