— Эпилептический припадок, — резко отозвался Данте. — Это еще одно проявление болезни. Он потеряет сознание, а когда очнется, не будет помнить ничего, даже наш визит. Возможно, это я спровоцировал припадок, потому что встречи со мной действуют на него возбуждающе.

— Ох, бедняга, — пробормотала Ферн.

— Ну, теперь поедем в аэропорт. Ты видела все, что нужно.

Она согласилась без возражений, чувствуя, что Данте уже на пределе.

Они мало разговаривали во время короткого полета до Неаполя. Ферн казалось, что ей больше никогда не захочется произнести ни слова. В душе ее царил мрак. Возможно, станет легче, когда они приедут домой и смогут поговорить. Она очень старалась верить в это.

Но у дверей кватиры Данте остановился.

— Пойду-ка я прогуляюсь, — сказал он. — Вернусь поздно.

Он хотел побыть один. Ферн решила, что ей тоже нужно некоторое время побыть одной. Вот до чего они дошли!

Квартира была пугающе пустой и тихой. Никогда раньше тишина не казалась Ферн такой угрожающей, потому что смеющийся дух Данте всегда оставался с ней, даже когда сам Данте отсутствовал. Но сейчас веселье умерло, быть может, навсегда, сменившись враждебностью.

Все произошло очень быстро. Всего несколько часов назад она не сомневалась, что проблемы могут быть устранены, а путь расчищен. А потом небесный свод упал на нее.

Нет, на них обоих.

В отчаянии она призналась ему в любви, но только теперь вспомнила, что он такое же признание не сделал, зато заявил о намерении убить ее любовь. Она больше не была уверена в его чувствах.

Возможно, это и есть настоящий Данте, человек, чья главная потребность — держать весь мир на расстоянии.

Ферн сидела в темноте, дрожа от горя и отчаяния.

Данте вернулся под утро. Когда дверь спальни приоткрылась, она сказала:

— Я не сплю.

— Извини, я разбудил тебя. — Голос его был спокойным.

— Я не могу спать.

Он прошел к окну и устремил взгляд на Везувий.

— Значит, вот что ты имел в виду, да? — спросила Ферн, вставая рядом. — Неизвестно, когда он пошлет предупреждение.

— Ты угадала.

— И теперь, когда предупреждение получено, мы все должны уносить ноги?

— Если у тебя есть хоть капля благоразумия.

— Я никогда не отличалась благоразумием.

— Знаю. — Данте коротко рассмеялся. — Трудно представить, что из нас двоих благоразумен я, верно?

— Уж точно не я, — улыбнулась Ферн, пытаясь воскресить прежнюю шутливую манеру беседы.

— Поэтому я должен быть мудрым за нас обоих. Полагаю, то, что произошло сегодня, открыло тебе глаза. Ты видела, что ждет меня.

— Пожалуйста, воспользуйся медицинской помощью, — не сдавалась она.

— Шанс избежать болезни так мал, что не оправдывает риска. Повторение судьбы Лео — мой кошмар. Может, однажды это случится. Предположим, что мы женаты. Хватит ли у тебя сил бросить меня?

Ферн уставилась на Данте, не в состоянии поверить, что он на самом деле это сказал.

— Ты бы хотел, чтобы я попросту убежала от тебя?

— Да, и как можно дальше. Я бы хотел, чтобы ты уехала туда, где никогда не увидела бы меня и не вспоминала бы обо мне.

Потрясенная, Ферн отступила назад и воззрилась на Данте. Затем слепая ярость обуяла ее, и она вскинула руку, целясь ему в лицо, но в последний момент отвернулась.

Он рывком развернул ее к себе.

— Если хочешь ударить меня, сделай это, — прорычал он.

— Следовало бы, — выдохнула Ферн.

— Да, следовало бы. Я оскорбил тебя, не так ли? Прекрасно, я готов оскорбить тебя еще. И еще. Пока ты не посмотришь в лицо реальности.

Ферн понимала, что жестокость Данте — намеренная попытка оттолкнуть ее для ее же блага. И все же сила его ярости поражала.

— Вероятно, я вижу реальность иначе, — возразила она.

— Брак? Дети? Мы гуляем на закате, держась за руки? Только я не буду держать тебя за руку, я повисну на ней в поисках поддержки.

— И я буду рада дать тебе эту поддержку, потому что люблю тебя.

— Не люби меня, — свирепо велел он. — Мне нечем ответить на твою любовь.

— Это действительно так? — прошептала Ферн. Взгляд, который он устремил на нее, был полон отчаяния и страдания.

— Постарайся не возненавидеть меня, — устало проговорил Данте.

— Я-то думала, ты добиваешься моей ненависти. Это самый быстрый способ избавиться от меня.

— Я тоже так считал, но обнаружил, что не могу с этим справиться. Выполни мою просьбу, и я постараюсь не возненавидеть тебя.

— Что? — растерялась она. — После всего, что у нас… ты мог бы ненавидеть меня?

Он долго молчал, потом прошептал:

— Да, если понадобится.

Данте снова уставился в окно. Уже забрезжил рассвет. Воздух был чистый и свежий. День обещал быть чудесным.

Ферн подошла к нему и прижалась щекой к его спине.

— Милый, — прошептала она.

Данте даже не оглянулся.

— В одиннадцать утра вылетает самолет в Англию. Я заказал тебе билет.

Он отвез ее в аэропорт, помог зарегистрироваться.

Она не могла этого вынести.

— Данте, пожалуйста.

— Не надо.

— Одно твое слово — и я останусь, — прошептала она. — Мы как-нибудь справимся.

Он покачал головой, в глазах были усталость и обреченность.

— Это не твоя вина. Моя. Я не могу измениться. Ни одна женщина не сможет жить со мной. Ты была права. Мне следовало предупредить тебя. Разве это не доказывает, что я чудовище?

— Ты не чудовище, — горячо возразила она. — Просто человек, который угодил в ужасную ловушку. Но тебе не обязательно жить в ней одному. Давай войдем туда вместе, позволь быть рядом с тобой.

— Чтобы ты тоже оказалась в ловушке? Нет, беги, пока можешь. Бога ради, бога ради, уезжай!

Данте бросился прочь, ни разу не оглянувшись. Она смотрела, как расстояние между ними растет, пока он не исчез совсем.

Но только из вида. В душе и в сердце Ферн он всегда будет жить.

Поздней ночью Ферн добралась до своей квартиры.

Она весь день ничего не ела и, включив отопление, начала готовить ужин, но внезапно все бросила и отправилась в постель.

«Где ты? — думала она. — Что делаешь? Лежишь один, мыслями устремляясь ко мне, как я к тебе? Или проводишь время с какой-нибудь девушкой, снятой на вечер? Нет, слишком быстро. Рано или поздно ты сделаешь это, но не сейчас».