едва смогла развязать узлы, чтобы открыть главный отдел. Лунное сияние всё ещё сильно помогало… Увидев бутылку воды невредимой, я чуть не расплакалась, но, видимо, последняя жидкость из меня вышла сразу после прихода в сознание, в виде слёз по Дикой. В итоге я только издала несколько тяжелых вздохов, похожих на сухой плач, и, с мучениями открутив тугую пробку, начала с жадностью глотать воду.

Залпом выпив половину бутылки, я, всё ещё сильно дрожащими пальцами, закрутила её. Стоя на коленях, я осознавала, что сил встать у меня попросту нет. Упершись левой рукой в ствол сосны, а затем обеими руками в пружинистый наст из опавших сосновых игл, дрожа всем телом, я рухнула на бок. Сил хватило только на то, чтобы перекатиться на спину. Через широкую крону сосны, шатающуюся от ночного ветра, моего лица рваными потоками света периодически касалось отстранённое от моей печали небесное светило… Внезапно появившийся лёгкий ветер как будто помогал дышать моим забившимся песком лёгким, на сильно сжатых зубах продолжали чувствоваться скрипящие крупицы пыли…

Я или заснула, или потеряла сознание.

День 7.

И снова пробуждение. Над головой серое небо. Кругом сепия. Внутри всё горит, снаружи всё болит. На сей раз сразу вспоминаю, что именно пережила… Заставляю себя сесть. Сухо откашливаюсь: на зубах всё ещё неприятно скрипит песок, во рту вкус пыли, горло саднит… Тянусь за водой и за один раз выпиваю все оставшиеся поллитра. Заставив себя подняться, шатаясь захожу в близрастущие кусты и отмечаю прихрамывание на правую ногу. Ремень долго не поддаётся моим непослушным, замлевшим пальцам… Пока отливаю, испытываю облегчение, смешанное с ознобом. Выйдя из кустов возвращаюсь к рюкзаку, перепроверяю его содержимое, определяю, что всё на месте и, наконец, смотрю в ту сторону, из которой приползла сюда ночью. Долина выглядела ужасно. Песок покрыл большую часть её пространства, из-под песчаных дюн теперь торчали стволы и ветки поломанных деревьев и крупные валуны… Зажмурившись, я с лёгкостью вспомнила, как при лунном свете преодолевала этот путь по-пластунски: кругом устрашающие коряги, камни и прочий природный мусор, кажущийся вывернутым наружу. Мне повезло. Повезло во время падения не насадиться на острые ветки, повезло не врезаться в камни. Песок смягчил удар во время приземления – получается, убивая, спас меня.

Вскинув рюкзак на плечи, я приблизилась к границе твердой земли с зыбучими песками, и начала осматривать пространство насколько хватало зрения. Не знаю, что я хотела найти… Ведь я знала, что тела погибших забирают. Прошла половина суток с момента, как прозвучало эхо. Её забрали… Давно. Пока я была в отрубе. Какова вероятность того, что эхо мне показалось? Никакой. Нужно смотреть правде в глаза – мне случайно повезло выжить. Если бы повезло двум – это было бы даже не везение, а что-то более могущественное. Она мертва из-за того, что бросилась спасать меня. Умерла ли она из-за того, что её удушили пески, или же она сломала шею при падении со скалы, в потоке лавины – я никогда этого не узнаю. И как с этим жить?..

Я бы расплакалась, если бы мои глаза не пересохли. Так что я просто провела рукой по лицу и неосознанно протерла его от слоя песчаной пыли… Мне было дурно.

Неожиданно мой взгляд привлек неестественный блеск в пяти шагах справа от меня. Обратив на него свой взгляд, я замерла: из-под песка, рядом с границей твердой земли, острым наконечником вверх торчала металлическая стрела.

Остановившись напротив своей находки, я начала вытаскивать её из песка при помощи длинной, кривой ветки, найденной здесь же. Когда стрела наконец оказалась в моих руках, я задумалась о других стрелах и луке – если они не остались при Дикой и их не забрали отсюда вместе с её телом, значит сейчас они могут быть разбросаны по долине. А если лук в сумме с хотя бы одной стрелой найдёт кто-нибудь из всё ещё остающихся здесь в живых? Опасность велика. Лучше бы эти орудия поглотили пески… Но ведь ещё можно самой попытаться отыскать это оружие. Ведь если стрелу я смогла найти, может повезти и с луком, может он торчит из песков совсем на виду…

Таким образом я пришла к решению обойти всю границу зыбучих песков вдоль.

Засунув найденную стрелу в рюкзак, я начала осуществлять свой план по обходу. Правая нога всё же прихрамывала. Мысли о Дикой заставляли до крови кусать и без того потрескавшиеся губы. Она вечно совала свою башку в каждую попадающуюся на её пути петлю. Могла ли я её спасти? Не в этом случае. Но она могла себя спасти. Если бы не бросилась за мной – была бы жива. Зачем она так с собой?..

Я застонала от душевной боли, перетекающей в настоящую муку. Но слёзы так и остались в границах моих глаз. Обезвоживание. Необходимо срочно что-то решать с водой.

Глава 26.

Однажды мне показалось, будто я нашла лук. Я сделала попытку ступить на песок, но уже со второго шага на некрепком насте начали образовываться провалы, которые меня отпугнули – я мгновенно отпрыгнула назад на твердую землю. Один из провалов открыл мне правду: это был не лук – это была кость. Сброшенные оленьи рога.

В итоге пройдя границу зыбучих песков от края до края, я ничего, кроме поломанного лесного мусора и одной-единственной стрелы, так и не нашла. Больше я ничего не могла сделать – лука не было: его либо забрали вместе с телом Дикой, либо зыбучие пески погребли его в себе, либо кто-то успел подобрать его до меня. Вариантов не так уж и много, и все хреновые.

Поняв, что с луком не выгорело, я решила сосредоточиться на поиске воды. Пришлось направиться в более густую, нетронутую лавиной часть леса.

Я не могла не думать о ней. Все считали, что именно она сможет выбраться отсюда живой. Я так считала. Как же так вышло… Так ужасно. Если бы себе в напарники Дикая выбрала не меня, если бы она взяла Яра или Вывода, она бы не ошиблась. Выбрав же меня, она допустила ошибку. Втирала мне о том, что мы даже не друзья, а сама бросилась вслед за мной на верную погибель… Дура. Малолетняя. Самоуверенная. Заносчивая. Необычная. Храбрая. Дура. У меня больше таких друзей никогда не будет… Таких малолетних-самоуверенных-заносчивых-необычных-храбрых дур.

Я резко остановилась и до боли зажмурилась. Глаза и