Славка боялся, что в темноте начнутся всякие-разные злые приколы, про которые он только читал и смотрел в кино (его прежние страхи словно бы размораживались, оттаивали, просыпались…). Но большинство мальчишек, видимо, сразу уснули, только в одном месте тихонько разговаривали, еле-еле слышно, не разберешь, о чем, да над тумбочкой дежурного, совсем не мешая, горела синеватая лампочка. Около двери начала шумно чесаться овчарка, потом смешно зевнула, раздался еще какой-то звук… хвостом стучит, догадался Славка. Под грубым одеялом с хрусткой простыней было тем не менее тепло, и Славке именно от этого тепла вдруг стало тоскливо и одиноко. Так что он тихонько заплакал – это получилось само собой и не было стыдно. А через несколько секунд с соседней койки донесся тихий шепот желтоглазого Борьки:

– Новенький… Славка…

Услышал, ужаснулся Славка. Все. Конец. Затравят за слезы. А ведь все вроде бы наладилось… вот дурак-то!

– Славка… – продолжал шептать Борька. Судя по звуку, даже, кажется, на локте привстал… – Слышишь?

Притвориться, что во сне?! Да нет, бесполезно… И Славка ответил тоже еле слышно:

– Да. Чего тебе?

– Ты это… – Борька повозился. – Не плачь, слышишь?

– Я не могу, если плачется. – Терять уже было нечего, и Славка резал напропалую то, что думал: – Ну давай. Дразнись. И завтра всем расскажи. Дурак…

– О чем рассказывать-то? – Голос Борьки стал насмешливым, но не обидно. – Тут по ночам такие концерты бывают… сам услышишь. Сейчас меньше. А все равно. Просто… если наяву раскисать, то можно заболеть и умереть. Проверено. Кто себя распускает, обязательно заболевают.

– Правда, что ли?! – всерьез испугался Славка. Но тут же подозрительно спросил: – Пугаешь, да? Разыгрываешь?

– Правду говорю, какое пугаю… – вздохнул Борька. – Даже взрослые так умирают. Я и сам вон так в свое время в госпиталь попал. Однажды утром встать не смог, и все. Ну, просто все безразлично стало. Так что ты давай завязывай. И спи. Подъем-то рано, в шесть. Да и ночью могут поднять по разным делам.

– А чего ты такой добрый стал? – подозрительно спросил Славка.

– Я… – Желтоглазый помолчал. Славка слушал его тихое дыхание на расстоянии меньше вытянутой руки. – Я… я из-за того над тобой… смеялся, что я… что меня… ну, тоже… как тебя… ну, про что я говорил… только я сбежать смог, я знал, куда… и это… я, просто когда над таким смеюсь, то мне… как будто я с себя… с себя что-то отряхиваю… а получается – на других летит… – и добавил умоляюще: – Ты меня прости. А?

– А за что? – медленно спросил Славка. И неожиданно добавил, сам удивившись своим словам: – Не было ничего ни с тобой, ни со мной. Может, мы вообще вчера родились. И все.

Желтоглазый притих, явно думая. Славка же на удивление быстро начал уже засыпать, когда на самой грани сна услышал немного удивленный голос соседа:

– Это ты правильно сказал. Может, и вчера родились. Ага. Точно…

Наточим ножи о камень,

Настало иное время…

Подросток мужчиной станет,

Доставши ногою стремя…

Боевая песня норвежских викингов

Утро началось с того, что зажгли свет – те самые верхние очень сильные лампы. От дверей крикнули: «Подъем!» – но неагрессивно, хоть и громко. Подтверждающе гавкнул один из псов – и пробежал по проходу, громко клацая когтями, что-то ворча и вообще всем своим видом показывая, что день начался и пора вставать. Тут и там послышались сперва отдельные зевки, вздохи, шум, постукиванье – и постепенно, очень быстро и незаметно, спальник сделался полон слитного гула.

Славка подумал как-то спокойно: «Ну вот, теперь такая у меня будет жизнь», – и эта мысль показалась даже немного уютной. В конце концов – вспомнились отчетливо ночные слова, сказанные Борьке, – если все начинается сначала, то начинать надо как-то иначе, чем раньше, правда ведь?

Он решительно откинул одеяло и сел. Показалось, что снаружи очень холодно. Кстати, Борька тоже сидел напротив на кровати и зевал так уморительно, что Славка невольно усмехнулся. Вообще никто никуда особо не торопился, хотя ему казалось, что в армии – а ведь это армия, разве нет? – принято быстро вскакивать и одеваться. Он помнил, что в фильмах бойцы по утрам всегда быстро вскакивали с коек. Как это называлось?.. А!

– А как же сорок пять секунд подъем? – спросил он и добавил: – Доброе утро!

– Угу, доброе. – Борька опять зевнул. – Какие сорок пять секунд?

– А нет у нас такого, – подал голос Игорь. Он стоял в проходе на одной ноге и влезал в штаны. – Глупость это. Ну, оделись за сорок пять секунд, а оружие все в оружейке под замком, и около нее сидит на трупе дневального один-единственный вражеский дивер с пестиком и ключами поигрывает. Выходи, стройся на расстрел… А у нас оружие у каждого у кровати, сам видишь. Так что двадцать минут есть, а вот потом да, потом будет разминочка… – Игорь покрутил головой. – Хотя тебе сегодня до нее дела еще нет.

Славка задумался, что ему следует испытать по этому поводу: обиду или облегчение? Обиды было все-таки больше. Если уж со всеми – то надо поскорей стать таким, как все, чего теперь… Он хотел еще спросить про собак – забыл спросить вчера! – но занялся кроватью и забыл опять…

Из умывальника он вышел последним – и буквально замер около своей кровати, потому что ощущение ленивой полусонной расхлябанности пропало. Парень лет 14–16 (тот же, что вчера проводил вечернее построение, но вчера Славка его плохо рассмотрел, побаивался приглядываться), коренастый, в мешковатой, но удивительно ловко сидевшей форме прошел между рядами не задерживаясь, ведя взглядом по лицам мальчишек, застывших у кроватей, по их форме, по самим кроватям. Негромко – однако голос был слышен по всему помещению – скомандовал:

– На разминку.

Больше он ничего не добавил, но все бросились к выходу бегом – и как-то молниеносно, без суеты и толкотни, в него просочились, словно струйка воды. Только что были тут, раз – и уже в коридоре. Следом двинулся и старший мальчишка. По Славке, растерянно стоящему у кровати, кадет провел – именно провел, не фигурально, а с каким-то нажимом – безразличным, до странности сонным взглядом. И вышел вслед за подопечными.

Славке вдруг стало… обидно. Он так и остался торчать на месте, как памятник Никчемности.

Продолжалось это недолго. Славка успел только вздохнуть и расслабить одно колено, когда парень вернулся. У Славки стало жидко в животе – в спальнике был он один, и кадет направился, конечно, именно к нему.

Но ничего особо страшного не произошло. Старший мальчишка опять смерил Славку взглядом и бросил:

– Лесь.

– Куда лезть? – удивился и даже немного испугался, оглядываясь по сторонам, Славка. Кадет неожиданно весело улыбнулся, но только на секунду.