— Вот оно как… — протянул Алексей. — И кому же на лапу дают?

— Тому, кто объявляет тендер.

— Выходит, — сделал вывод Кисанов, — ваши бывшие друзья получили крупнейшие в городе заказы. А раз тендер городской, то на лапу получил мэр?

— Этого я знать не могу, — пожал плечами Шаталов. — Но скорее кто-то из городской администрации.

— Ясненько-ясненько… — закивал Алексей неожиданно для Шаталовых спросил: — А скажите мне, куда, кроме школы, ходила Юля? Регулярно, я имею в виду.

Оксана и Юрий удивленно переглянулись.

— В свою шахматную секцию: на тренировки разные мелкие соревнования, — ответила Оксана. — Кроме того, она в начале сентября организовала шахматный кружок при Доме культуры, ее наш мэр попросил, Валентин Игоревич. Но он еще попросил Юлю давать уроки шахмат его сыновьям, дочка сказала, что на все ей времени не хватит. К тому же у нее уже тогда роман закрутился по Интернету с этим Томом, шахматным гением, она с трудом отрывалась от экрана. Так что она была вынуждена отказаться от кружка.

— Когда это случилось?

— За пару недель до всех событий.

Уж не потому ли девушка отказалась от кружка, что именно там…

— Кружок при Доме культуры, вы сказали? А кто был… Не знаю, как обозначить, — Алексей старался говорить как можно нейтральнее, — куратором, что ли? Ну, перед кем Юля отвечала за свои занятия? С кем обсуждала расписание и другие вопросы? Родители переглянулись — теперь уже с явным недоумением.

Снова ответила Оксана:

— Поначалу об этом ее попросил наш мэр. кто потом ее занятия с детьми курировал, как вы выразились… Мы не в курсе, разговор никогда об этом не заходил…

— Итак: школа, ее шахматная секция, кружок, от которого она в конечном итоге отказалась, и занятия с детьми мэра. Это всё?

— Всё, — кивнула Оксана. — А почему вы спрашиваете? Это имеет какое-то значение? Разве вы не парня того должны искать, Тома?

— Конечно, — кивнул Кисанов. — Но сначала хочу представить себе общую картину. Люблю во всем ясность, знаете ли.

Это был один из ответов-«отмазок», тех, которые позволяли пресечь ненужные расспросы. Кис не был готов отвечать на них. Вернее, родители Юли не были готовы услышать его ответы. Пусть немного придут в себя после всех этих шокирующих новостей…

— К слову, если вы хотите навестить Марию Тихоновну засветло, то пора выезжать, — заметил Кис.

— Точно! — Юра посмотрел на часы. — А вы…

До встречи с доктором у сыщика оставалось довольно много времени. Надо его чем-то занять.

— С вами съезжу.

Оксана отправилась на кухню упаковывать торт собирать деликатесы для Марии Тихоновны. Юрий пересел на стул рядом с детективом.

— Вы считаете, — тихо начал он, — что дочка не к Тому сбежала? Вы ведь не его ищете, а кого-то другого… Спрашиваете, куда Юля ходила, с кем общалась… Я хочу знать, что у вас на уме, какая гипотеза! Только при жене не говорите! — быстро добавил Юрий, заслышав шаги Оксаны.

— Потом, — шепнул Алексей.

Однако он не собирался делиться своими догадками. Не раньше, чем они превратятся — или не превратятся — в факты.

Они уложили еду в сумки. Оксана предложила еще в супермаркет заехать, но детектив отговорил: все, что не портится, он и так купил для Марии Тихоновны с избытком, а того, что портится, набралось уже достаточно. Однако Юру осенила идея: скоро Новый год, надо купить старушке елку! Искусственную елку, уже наряженную игрушками, так что возни с украшением никакой.

Пока то да се, стемнело. Но часы уверяли, что наступил всего лишь ранний вечер. Или даже не вечер наступил, а просто небо погасло? Зимой никогда толком не понимаешь, как воспринимать безвременную кончину дня.

Наконец они добрались до деревни. Юра направился к двери — Мария Тихоновна его знала, ему в дверь стучать, — а Кис с Оксаной принялись вынимать подарки из багажника.

— Мария Тихоновна! — весело гаркнул Юра. — Принимайте гостей! Она глуховата, — обернулся он к остальным, — не слышит.

— Так стучи погромче, — посоветовала ему жена.

— Свет в окошке не горит. Возможно, ее дома нет? — предположил детектив.

— А она в другой части дома может находиться, — пояснил Юрий. — Да и уезжать ей, как я понял, некуда. Дети ее не слишком балуют вниманием.

— И что теперь делать? — спросила Оксана.

— Она часто дверь оставляла незапертой… Но я боюсь ее напугать.

Алексей с Оксаной подошли, держа в руках по две сумки, у детектива под мышкой была еще большая коробка с елкой.

— Ну давайте тихонечко, — произнес Шаталов приоткрыл дверь. — Мария Тихоновна! — закричал он. — Это я, Юра! Ну, Миша, в смысле! Принимайте гостей!

И они все вместе ввалились в комнату.

В доме было ужасно холодно. Печь не топилась, свет не горел. Они с трудом разглядели в зыбком лунно-снежном свете, сочившемся в окно, Марию Тихоновну. Она сидела у стола. Перед ней стояли две банки консервов, вроде бы одна со шпротами, плоская, другая круглая, с сайрой. Рядом лежала половина буханки черного хлеба, совершенно высохшая, это было понятно даже в полутьме. Кажется, на корке даже выступил белесый налет. А сама старушка, похоже, спала сидя.

— Мария Тихоновна, дорогая моя, — Юрий легонько тронул ее за плечо, — я обещал вас навестить. И — вот, приехал!

Он легонько повернул женщину к себе, та накренилась и начала падать на Юру. Тот крепко схватил ее за плечи.

— Мамочки, — охнула Оксана, — она мертва! Алексей подошел, собрался проверить пульс, но, ощутив холод кожи, бережно положил руку женщины на стол. Трупное окоченение почти прошло, — значит, дня два-три тому назад скончалась бабушка. К счастью, запах еще не появился — неудивительно, учитывая низкую температуру в доме.

Делиться этими подробностями с Шаталовыми он не стал.

— Эх, Мария Тихоновна, не дождалась ты меня! — с горечью произнес Юра.

Оксана позвонила в больницу, — там знают, кто должен заниматься подобными случаями. Юра нашел две избы, над крышами которых курился дымок, постучал. Рассказал соседям о смерти Марии Тихоновны, дал денег на похороны, попросил сообщить родственникам. И выяснил, где тут местное кладбище, чтобы, когда сойдет снег, положить на могилу цветы. дом Шаталовых они вернулись в полном молчании. Алексей помог донести непригодившиеся сумки с деликатесами, выпил кофе, любезно предложенный Оксаной, и откланялся. Пора было ехать медицинскому центру.

* * *

Доктора Збруева Кис отловил по дороге к автостоянке медицинского центра. Фонари хорошо освещали улицы, и все же, не будь доктор столь худощавым, с глубокими вертикальными морщинами, прочертившими его узкое лицо, детектив мог бы его упустить. Зима, все в шапках, особо не разглядишь, что там, под меховым козырьком. Но это лицо легко было опознать даже в тени и полумраке.