Юля слушала Марко, буквально раскрыв рот. Собственно, как и все присутствующие. Это же надо быть таким непосредственным, таким откровенным. И таким позитивным. Вот вроде рассказывал о драматических историях своей жизни. Родители навязывали ему свое видение жизни, не приняли в капеллу, где он хотел петь. Друг увел девушку из-под носа. А при этом он легко и элегантно идет по жизни дальше. Не держа обид. А все эти люди так и остались его самыми близкими. Марко говорил с остановками. Зал прерывал его речь смехом и аплодисментами.

– Да. Так вот, у отца Томмазино было кафе. Маленькая траттория. И после уроков мы часто шли к ним домой. Ну, так скажем, ехали. Томмазо с детства не может ходить. Такая особенность. Но это совсем не важно. Это лучший для меня человек на свете. Самый умный, самый надежный. И мы часто обедали в траттории его отца Анджело Карбоне. И мне очень нравилось наблюдать за тем, как он месит тесто, как раскатывает коржи. Кстати, у синьора Карбоне говорящая фамилия!

– Паста карбонара!

Марко расхохотался аж да слез. Элегантным движением итальянец достал из нагрудного кармана платок и аккуратно вытер глаза.

– Да, скузи. Конечно. Просто карбоне – это уголь. А паста – она же посыпана перцем, как будто углем. Поэтому карбонаре.

Просто карбонаре, просто уголь, просто не может ходить, просто красивый носовой платок. Одним словом, итальянец.

Римские характеры

= 24 =

У итальянцев свои правила приема пищи. Как правило, завтракают они достаточно куце.

– Нипотино, ты недопил свое какао! Весь день будешь голодным!

Нонна все время пыталась своего любимца накормить повкуснее. Родители только хмыкали, видя, что им бабушка ничего подобного не предлагает.

– И нечего переглядываться! Вы сами себе взять можете, а мальчик сейчас как уйдет, так и ищи его потом.

– Мама, Марко каждый день обедает дома. Не перекармливай ребенка.

– До обеда еще четыре часа. Можно умереть с голоду. Это детский организм.

Нонна готовила вкусно. Марко с удовольствием смотрел, как она тщательно подходит к варке пасты, никогда не торопится, все с толком и с расстановкой. И каждый раз блюда у нее получались немного разными.

– Почему так?

– Потому что здесь я добавила сельдерей.

– Это так по рецепту?

– Это так по моей фантазии. Повар должен быть с фантазией. А иначе можно любое дело возненавидеть! Понимаешь? Но тебе это ни к чему. Готовить у тебя будет жена. Ты будешь петь. Но певец должен знать толк в хорошей кухне. Так что смотри сюда. Готовить тебе не обязательно. А вот посмотреть, как это делается – не помешает. Потом всегда сможешь дать ценный совет.

А он и не лез под руку бабушке. Но «сюда смотрел» и подмечал. И еще чувствовал, что очень много зависит от настроения.

– Пицца сегодня не удалась! Ты понял? И все из-за твоего отца.

– Он купил плохие помидоры?

– Он спрятал мою сковородку! Пока я ее нашла, настроение ушло. А без настроения лучше и вообще в кухню не заходить.

– Мама, ты сама ее переложила в кладовку, – пытался оправдаться Бруно.

– И никогда не спорь с матерью! Марко, ты свидетель! С матерью спорить нельзя.

Все тяжело вздыхали, но пицца действительно была черствой и пресной. И теперь понятно почему.

А вот Анджело Карбоне с удовольствием делился с мальчиком своими секретами. Он быстро подметил, что, придя в гости, Марко вечно крутится под ногами. Ясное дело, не хотелось ему решать задачи. Пусть Томмазино решит, а потом другу объяснит. Джульетта тоже не особо чтобы умирала от любви к математике, но она сидела рядом, наблюдала за процессом. Марко было скучно.

– Марко, иди ко мне, вставай рядом, помогай!

И Марко помогал. Ему все было интересно. Он держал синьора Карбоне за фокусника, за жонглера. Он не задумывался про «вкусно, полезно». Ему нравился сам процесс. Ловко, легко, играючи, с песней и улыбкой.

И постепенно Марко втянулся в это дело. И Карбоне понял, что мальчик тянется к профессии.

– Парень, а ты хотел бы стать поваром?

– Синьор Карбоне, мне это очень интересно. Но боюсь, я разочарую родителей.

– А ты не бойся. Твои родители умные люди, и они уважают чужое мнение. Значит, и твое тоже.

– Они хотели бы, чтобы я стал инженером, как папа.

– А ты сам?

– Так я же плохо успеваю по математике. Какой из меня инженер? А бабушка думает, что я стану певцом.

– Но ты ведь действительно хорошо поешь! Как идут твои занятия в консерватории?

– Меня там хвалят. И пою я лучше, чем играю на флейте, это точно. Но я не хочу развлекать публику со сцены. Мне нравится петь в хоре. Пожалуй, и все! А вот ваша профессия – это здорово. Вкусно накормить людей!

Аджело Карбоне вытер руки о фартук и взял мальчика за плечи.

– Как хорошо ты сказал. Не просто накормить. Вкусно накормить. Ты уловил главное в нашей профессии. Значит, из тебя получится хороший повар. Если хочешь, я поговорю с твоими родителями.

Как ни странно, родители Марко вполне нормально отнеслись к увлечению мальчика. Почему нет? Прекрасная профессия. А вот нонна впала в транс. Ее внук! Повар! А как же ее мечта?

– Я обещаю тебе, бабушка, я буду петь. Я не брошу занятий музыкой. А там посмотрим.

На завтрак итальянцы обычно довольствуются булочкой и чашкой капучино, в двенадцать – небольшой перекус, а обедают поздно, ближе к девяти вечера. Так что с шести часов вечера во всех ресторанах, для тех, кто заказывал что-нибудь выпить, сердобольный хозяин обязательно выставлял нехитрую закуску.

В траттории «У Анджело» такая традиция тоже водилась. Синьор Карбоне открывал свой небольшой ресторанчик ровно в шесть вечера, и к этому времени должны были быть уже готовы теплые фокаччи и обрезки пиццы. Он расставлял на барной стойке блюдца с оливками, с небольшими брускеттами, орешками и просто со свежим хлебом, нарезанным большими ломтями. Тут же стояли стопки с тарелками, бутылки с оливковым маслом, солью и перцем.

Приходящие приветствовали хозяина:

– Буона сера, Анджело! Коме ва? Как дела? Вино бьянка, перфоворе. Белое вино, пожалуйста.

Пока синьор Карбоне наливал вино в бокалы, завязывалась непринужденная беседа. В районе Трастевере все друг друга знали, приходили не только выпить и закусить, но и обсудить последние новости.

Марко видел, как много работы у Карбоне. Но мальчика это совершенно не пугало. Ему нравилась атмосфера, запах хлеба, нравилось смотреть, как смачно